Спектакль «Ромео и Джульетта» Вильяма Шекспира на сцене Лакского государственного музыкально-драматического театра поставит болгарский режиссёр. Он окончил Софийскую академию театра и кино им. Крыстю Сарафова, объездил почти все страны бывшей Югославии и заявил себя как хороший режиссёр в России. То есть, был резонанс в прессе и в Интернете, о нём заговорили критики. Его зовут Богдан Петканин, и он подписал контракт с Лакским музыкально-драматическим театром в 2010 г.

Начнём с того, что отец предложил мне поработать с ним на пару. Интервью с болгарским режиссёром стало для меня такой возможностью. Так получилось, что мы вломились на репетицию спектакля «Ромео и Джульетта» и наделали шуму, пытаясь закрыть за собой неподатливые двери зрительного зала. Ну, как же без шума (совсем по-шекспировски «Много шума из ничего»)! Нас в резкой форме попросили удалиться.

— Почему нельзя смазать петли? — пытаясь оправдаться, сам себе произнёс я.

Работник театра запер их снаружи рейкой, так, чтобы никто больше носу не сунул, и, обращаясь к нам, произнёс:

— Он во время репетиции — зверь. Через сорок минут будет перерыв, вот тогда и подойдёте.

Проходя служебными коридорами к выходу, мы попали на репетицию труппы русского театра. Выплывшая из-за тёмных занавесей актриса, приложила палец ко рту и, проводя нас к выходу объяснила: ставят «Без вины виноватые» Островского к очередному фестивалю русских театров.

Пришлось ждать около трёх четвертей часа в курилке, пока, наконец, директор театра Магомед Гусейнов не представил нас Богдану. Режиссер посмотрел в мою сторону вполне дружелюбно и извинения за вторжение на репетицию встретил с улыбкой: «Какой серьёзный. Ну, что вы сразу не сказали, что журналисты». В его голосе чувствовалась ирония к моему возрасту, но одновременно предложение к общению, чем мы не преминули воспользоваться.

Марат:

— Богдан, я знаю, что вы уже не первый раз ставите Шекспира, мне рассказали, что у вас и в Ростове была постановка. Все декорации вы носите в голове, у вас особое ощущение Шекспира… То есть вы во всём творческий человек?

— Нет, не всегда так. В некоторых пьесах моя фантазия не помогает, а пьесы Шекспира всегда нелёгкие, в особенности «Ромео и Джульетта». Во-первых, нужны молодые красивые актёры. Потому что пьеса сама по себе молодёжная. Во-вторых, нужны подходящие Ромео и Джульетта. А тут есть два молодых актёра, которые подходят на эти две главные роли. Хотя у меня не было возможности выбирать, я могу смело сказать, что оба актёра мне очень нравятся. Девушку зовут Зинаида, а парня Хасбулат. Они понимают тему до конца.

Исмаил:

— Вы говорите, что пьеса трудна. Но всё же почти все театры её ставили, каждый режиссёр считает своим долгом замахнуться на Уильяма Шекспира.

— Ну да, как не поставить «Ромео и Джульетту» или «Гамлета». Шекспира ставят много и везде: «Гамлет», «Ромео и Джульетта», «Сон в летнюю ночь». Так или иначе, пьеса не может всем понравиться, потому что это такой материал, что у каждого в голове появляется какая-то определённая картинка. С этой точки зрения режиссёру очень трудно. Особенно «Ромео и Джульетта», название которой уже стало нарицательным.

Марат:

— А Вы чувствуете ответственность, ведь Шекспир такой автор, что можно ничего не ставить и вдруг поставить его и прозвучать?

— Честно, я как-то даже не рассуждал на эту тему. Я знаю, что чтобы мне поставить Шекспира, нужны материальные возможности, к разговору об ответственности: для оформления сцены, для пошива костюмов. Однако, даже не имея материальных возможностей, можно поставить Шекспира, главное — иметь обширную фантазию. Вот, например, несколько лет назад я в Софии смотрел «Двенадцатую ночь» в постановке русского режиссёра Струве: мне спектакль очень понравился. Спектакль был исключительно дорогим по бюджету. У нас он почему-то прошёл незамеченным, мало его показывали. И критики у нас тоже особенные, хотя они везде особенные люди. Спектакль был очень театральным. Я представляю, как режиссёру было трудно его сделать. Я почему это рассказываю, конечно, Шекспир, Чехов, Мольер — это верх театра. Они очень театральны. У нас это было бы сложно поставить. Потому что одно — это играть Рэя Куни или французскую бульварную комедию, а другое — играть Гамлета. К тому же, если честно, в этом есть какая-то доза элитарности.

Марат:

— Я хотел спросить: насколько Вы можете проявить в Шекспире своё творческое начало?

— Шекспир даёт в основном такую возможность. Шекспир приходит тогда и берутся за него, когда есть фантазия. Шекспир — это фантазия.

Исмаил:

— А для фантазии великого Шекспира сцена не мала?

— Ну, вообще-то не большая, вот, например, в Ростове, где я работал, сцена большая, и зал вмещает тысячу зрителей. Честно говоря, это не мешает, потому что при малой сцене даже труднее. Здесь расстояние от сцены до первого ряда — два метра. То есть каждая актёрская «ложь» видна. Здесь надо больше работать с актёрами, поэтому я такой нервный. В Ростове легче, зал большой и могу просто напустить дыма и спецэффектов, и разных летающих ведьм, и после этого всё проходит хорошо, люди очень довольны. А тут это не проходит, тут мне надо сидеть с актёрами. Тут работа с актёрами очень важна.

Исмаил:

— Какой у вас подход к работе с актёрами: кнут или пряник?

— Он смешанный. Если говорить про этот театр, то здесь в отношении с актёрами всё нормально. Да, первые три-четыре дня, пока знакомились со мной, им, наверное, было немного неуютно… Но сейчас у нас всё нормально. В кнуте нет смысла. Я даже считаю, что если спектакль сделан с какой-то нотой любви, то это всегда чувствуется зрителями. Я не очень верую во всякие энергетики, чакры и так далее, но могу сказать, что всегда чувствуется, как сделан спектакль. Когда я был студентом, на первом-втором-третьем курсе я делал спектакли, которые сейчас не смог бы сделать. За один спектакль я даже получил диплом в Хорватии. Тогда я ничего не понимал в философии — абсолютно ничего. И вот когда я снова просматриваю свои старые спектакли, не могу поверить, что такие глупости мы так нагло играем. У нас была абсолютная самоуверенность, хотя если посмотреть на смысл, легко можно понять, что это полные глупости. Я не уверен, что смогу сыграть с такой наивностью сегодня. Сейчас меня уже ограничивают рамки профессии. Я очень люблю одну фразу на эту тему: «Когда человек потеряет наивность в своей работе, то ему лучше стать бухгалтером». А в наше время очень трудно сберечь наивность.

Марат:

— Вы окончили Софийскую театральную академию. Ваша академия даёт классическое образование?

— Она создана ещё в царское время* и по своей структуре схожа с Российским ГИТИСом. То есть обучение идёт по классической системе, по методу Станиславского. Я и в ГИТИС ездил, когда был студентом, практически одно и то же.

Марат:

— Театр позволяет размыть некоторые границы. Даже национальные, я знаю, что очень много режиссёров ездит по миру и им приходится изучать новые языки. Если бы Вам предложили на лакском языке поставить пьесу, Вы смогли бы справиться?

— Наша пьеса будет и на лакском, и на русском. Постановка будет и на лакском языке. Принимать спектакль буду я. Конечно, мне будут помогать понимать язык, потому что я не смогу сделать замечания, могу лишь оценить игру актёров, сказать, как Станиславский «Верю-не верю».

Марат:

— Вернёмся к стоимости спектакля. Вы сказали, что от неё зависит размах постановки. Как происходит сейчас, кто выдвигает требования о необходимых затратах: режиссёр или руководство театра?

— По-разному. Жизнь такая, что у каждого театра свои потребности. В данной постановке меня пока не ограничивают. Но, понимаете, мне до лампочки, сколько денег у меня будет в кармане, не так уж меня это волнует. Для меня главное — это хорошая актёрская работа. Я уверен, если мы успеем выйти на сцену в Кумухе (здесь состоится премьера на лакском языке. — И. Г.) с хорошей актёрской работой, то не будет иметь значения, из чего сделаны твои брюки и какого они цвета.

Исмаил:

— Вы бывали в разных странах, в частности в Хорватии. Можете провести параллель между хорватской и российской школой?

— По моему мнению, в последние пять-шесть лет хорватская школа — одна из самых лучших. Хорваты очень хитры. Они приглашают иностранных преподавателей. Так получилось, что последний политический лидер Югославии был хорват, и поэтому очень много хорошего после раздела Югославии досталось хорватам. Сейчас Хорватии помогает католический мир — Италия, например. Их система мне очень нравится.

Марат:

— А как Вы попали в Академию? У Вас была театральная семья?

— Опять об этом! Нет-нет. В Академию поступил, можно сказать, случайно, от безвыходности. В детское время меня вообще искусство не интересовало. Родители давали деньги на посещение спектаклей, но тратились они совсем на другое. Это потом, когда стал учиться, я понял, что театр великая вещь. Мне понравилось и — как видите…

Исмаил:

— Некоторые режиссёры считают, что они главные в театре, а актёры — лишь материал для лепки, а некоторые — придерживаются противоположной точки зрения. К какой группе вы относитесь?

— Ко второй. На данном этапе без актёров я — никто. Я люблю и уважаю актёров, хотя, в общем-то, это странный, особый народец. Однако когда в актёре не чувствую «обратной стороны», я, конечно, не желаю с ним общаться. Если же чувствую желание играть, независимо от сложностей и невзгод жизни, протягиваю такому актёру руку.

Марат:

— Болгария и СССР были очень дружными странами, люди общались, все знали Бисера Кирова и Лилю Иванову, она даже в Махачкале была со своим концертом. С того времени утекло много воды, получилось так, что Болгария отдалилась. Что сейчас для болгар значит Россия?

— Ну, во-первых, не так уж много лет прошло. И не так уж мы и отдалились. Например, очень много российских режиссёров приезжает в Болгарию: скажем, знаменитый Любимов. Нет, не Юрий, а Андрей, руководитель театра «АпАРТе». А наш Александр Волков получил уже три «Золотых маски». В Саратове работает хорошо известный Европе болгарский театральный режиссер Явор Гырдев. Ещё в 2000 году спектакль режиссера Александра Морфова «Буря» по Шекспиру удостоен высшей российской театральной премии «Золотая маска».

Единственное, может быть, Россия на нас злится, что мы вошли в Европейский Союз, но вы должны понять нас. Нас мало, всего семь миллионов. У нас нет армии, и никто не хочет на это деньги тратить. Нам ещё пенсионеров надо кормить. И когда нас мало, а производим всего-то какие-то «огурцы-могурцы», а всё это мы должны продавать. По дороге к вам Румыния, там все связи практически утеряны: наши огурцы и вино там пропадают. Европейский Союз дал возможность распродавать свои товары за границу.

Исмаил:

— А какие театральные фестивали проводятся у Вас на родине?

— Самый известный театральный фестиваль «Варненское лето», есть и другие.

Исмаил:

— В Ваши планы не входит участие с этим спектаклем в фестивалях?

— Такого рода постановки слишком громоздки для выездов. Обычно для фестиваля подбирают пьесы, где задействованы не больше пятнадцати актёров и минимум декораций.

Марат:

— А директор Лакского театра может рассчитывать на Вашу поддержку в перспективе?

— Я могу поставить спектакль с участием труппы Лакского театра в Болгарии. Главное, созвониться и сообщить число участников (не больше пятнадцати человек).

— Богдан, спасибо, что нашли время для беседы с нами. Желаем удачи вашей постановке и хорошей критики.

— Спасибо большое.

Исмаил. В Лакском музыкально-драматическом театре сейчас жаркая пора и не только из-за времени года, кроме «Ромео и Джульетты», которую должны сдать к концу июля, народным артистом РД Асланом Магомедовым ставится спектакль по Федерико Гарсиа Лорка «Дом Бернарды Альбы». Готовится к сдаче и «Хан Муртазали». Премьера состоится в Кумухе на открытии памятника лакскому герою войны с Надиршахом, день разгрома которого традиционно отмечают в начале осени. На постановку этого спектакля приглашён чеченский режиссер, народный артист РФ Руслан Хакишев. Эту пьесу, написанную Тихилом Камаловым, ставил в 70-х годах Гамид Рустамов. Если сюда приплюсовать и недавнюю премьеру «Аметхан Султан» режиссёра Марины Карпачёвой (г. Звенигород), то весьма вероятно, что руководство театра сегодня озабочено изысканием средств на все эти разноплановые постановки. Будем говорить прямо, для малобюджетного театра это просто непосильная ноша… Но факт налицо — находят!

Марат. Одна деталь, о которой я не могу не сказать. Желание театра завлечь зрителя шекспировской драмой в зал, мне кажется, очень понятной и правильной. Именно история трагичной любви может зацепить души нынешней молодой поросли, они увидят в средневековых героях из Вероны самих себя. На спектакль обязательно придёт молодёжь, и пусть кто-то из них попадёт в зал случайно, завтра они вернутся опять услышать что-то очень важное...


• Революция для многих означала разрушение России, её государственности, культуры, духовности. В конце 1910-х — начале 1920-х гг. в Болгарии сформировалась русская эмигрантская колония. В Софии создаются все предпосылки для творческой и культурной жизни: присутствие известных политических, научных и религиозных деятелей, таких, как академик Н. П. Кондаков, П. Б. Струве, профессора К. Н. Соколов, Э. Д. Гримм, С. С. Демосфенов, П. М. Богаевский, протопресвитер Г. И. Щавельский, проф. М. Э. Поснов, проф. Н. Н. Глубоковский, проф. протоиерей А. П. Рождественский, молодые доценты — кн. Н. С. Трубецкой, К. В. Мочульский, Г. В. Флоровский; функционирует «Российско-болгарское книгоиздательство»; печатается журнал «Русская мысль», издаются русские газеты, развивается Русский религиозно-философский кружок, заявляет о себе «евразийство», появляются общественные организации и союзы эмигрантов. Из русских режиссеров в это время в Болгарии работают Б. Эспе и Ю. Яковлев. В 1921–1922 гг. в Болгарию попал Ярцев. В октябре 1920, за год до его приезда, здесь гастролирует группа актеров Художественного театра, среди которых Н. Массалитинов, В. Качалов, О. Книппер-Чехова и др., чьи спектакли радушно встречены публикой и критикой. Помимо имманентных русскому эмигрантскому обществу явлений, необходимо учитывать и процессы, протекающие в болгарском культурном пространстве. В начале 1920-х гг. национальный театр должен был решать ряд проблем: поиски собственной идентичности предполагали утверждение определенной театральной школы и соответствующего репертуара, приобщение к достижениям современной драматургии.

Беседовали МАРАТ и ИСМАИЛ ГАДЖИЕВЫ

Источник: НИРА «Аксакал»