450 лет назад, 26 февраля 1564 года, в Кентербери, в церкви св. Георгия был крещен будущий великий английский драматург Кристофер Марло. Сама дата его рождения, кажется, обрекла юбилеи Марло на то, чтобы скрываться в тени годовщины со дня рождения Шекспира — они почти ровесники, Шекспир младше Марло всего на два месяца. Но насколько различны их судьбы!

На сайте «Современников Шекспира» уже размещена подробная биография Кристофера Марло: не будем повторять основные события и даты недолгой жизни этого загадочного автора. «Юный гений» не дожил и до 30 лет, в XX веке его бы сочли достойным кандидатом для «Клуба 27».

Если вспомнить ренессансную дихотомию между успехом, который приносят «фортуна» и «достоинство», то Марло помогли оба. Школа в Кентербери находилась под патронажем архиепископа. Талант Марло был замечен, ему присудили стипендию для обучения в Кембридже, куда он попал, будучи как минимум на пять лет старше других студентов. Ему удавалось в университетском пространстве оставаться человеком со стороны, сыном кентерберийского ремесленника. Так же и в театральном мире он был «университетским умом», человеком извне.

Марло — один из первых английских свободных интеллектуалов, наблюдавших за жизнью зорко и во многом отстраненно. Он первым сделал театр интеллектуальным зрелищем, но при этом театр не перестал быть массовым. Как и Шекспир в первые десять лет карьеры, Марло-драматург работал в период, когда крытые театры для избранных не действовали: чтобы писать пьесы, надо было научиться выводить своих героев на огромную для своего времени публичную сцену.

На этой сцене прогреметь могла только трагедия, в которой главный герой возвышается над остальными персонажами. Удачей Марло было, конечно, и то, что он нашел «своего» актера-трагика — молодого Эдварда Эллена, который был всего на два года моложе самого драматурга. Эллен сыграл три главные роли в пьесах Марло: Варавву, Тамерлана и Фауста, и их было бы достаточно, чтобы сделать Эллена «звездой шекспировского времени», как назвал его Эндрю Гёрр. Но одного актерского таланта мало. В каждой новой трагедии Марло — иной конфликт и другой характер главного героя. «Мальтийского еврея» Варавву невозможно спутать с Тамерланом или Фаустом. Без этих трех фигур, конечно, не было бы трагедий Шекспира.

В последних пьесах Марло решился на еще один рискованный эксперимент, превратив саму историю в материал для пьес. С «Эдуарда II» и «Парижской резни» начинается английский политический театр. Отсюда берут начало две тетралогии Шекспира, «Бюсси д’Амбуа» Джорджа Чапмена и в целом жанр «исторической хроники» и «политической» трагедии. «Юлий Цезарь» и «Антоний и Клеопатра», джонсоновские «Сеян» и «Катилина» столь же обязаны своим существованием Марло, сколько Плутарху или Тациту.

Но главная заслуга Марло, несомненно, в том, что он вывел на сцену интеллектуала, университетского профессора, сделав интеллектуальный поиск конфликтом трагедии, а самого доктора Фауста — героем уровня Тамерлана. Из самого этого сравнения ясно, что Марло первым на британской сцене попытался показать знание как власть, пусть в случае Фауста и разрушительную. Исчезает мучившее ренессансных мыслителей противопоставление между созерцанием и действием: все, что делает Фауст, он творит своим интеллектом. Несмотря на то, что Марло сознательно заимствует персонажей и приемы моралите, пьеса написана не для того, чтобы преподать моральный урок об опасности знания.

Марло вошел в мировую культуру как первый поэт, которому довелось обессмертить образ искателя-интеллектуала, ученого, который бросил вызов природе и божеству. Этот образ настолько плотно вошел в нашу культуру, что мы не всегда понимаем: без Фауста не было бы не только драмы И. В. Гёте, но и «Франкенштейна», булгаковского «Собачьего сердца», манновского «Доктора Фаустуса», и даже голливудских «сумасшедших ученых». Может быть, и еще один юбиляр 2014 года — автор «Сцены из Фауста» А. С. Пушкин — был бы совсем другим.

Будучи интеллектуалом, Фауст (и сам Марло) не мог обойти проблемы, которые вызывают конфликты между верой и знанием, умом и сердцем, душой и телом. Недовольный собой, мечущийся, бунтующий поэт бросает вызов, хочет «вывихнуть» этот век, чтобы он смотрел вокруг себя глазами интеллектуала. Для мировой культуры со времен Марло доктор Фауст является такой же ценностью, как Гамлет Шекспира. Произошла не только «гамлетизация», но и «фаустизация» всей европейской культуры (вспомним хотя бы О. Шпенглера).

Марло и Шекспир, конечно, не соперники. Марло — предтеча мастерства Шекспира, но он не мог, как считают некоторые антишекспиристы, быть «Шекспиром», бежавшим на континент. Между ними огромная дистанция, хронологическую сжатость которой можно объяснить только потрясающей скоростью эволюции елизаветинского театра.

При всех его агрессивности и непростом характере, взлетах и падениях, это был действительно великий человек. Среди современников Шекспира были и иные бунтари, забияки и люди, которые очень ценили свое достоинство и честь. Таков был Бен Джонсон, отчасти и сам Шекспир. Баталии на перьях иногда переходили в поединки на клинках, да и пьеса или памфлет ранили зачастую не хуже шпаги. «Бедный покойный Кит Марло!» — воскликнул Томас Нэш, еще не зная, что и сам предпочтет бежать из Лондона, но не отказаться от достоинства интеллектуала. Кровь и боль Марло как будто переходит из века в век, к другим авторам, которых считали «гордыми» и «скандальными». Таков и еще один юбиляр этого года — М. Ю. Лермонтов.

Можно много рассуждать о том, как бы сложилась судьба и авторская карьера Марло, если бы не нелепая смерть в дептфордской драке: возможно, он стал бы соавтором Шекспира или писал бы памфлеты; возможно, написал бы сатирическую комедию и скрывался бы от гнева лондонских властей и двора, как его друг Томас Нэш. Рассуждать об этом бессмысленно: Марло сказал то, что он хотел и успел сказать. За свой короткий срок он успел сделать столько, чтобы о нем помнили и 450 лет спустя.

Сегодня у нас есть возможность еще раз перечитать его пьесы в оригинале или в русском переводе, посмотреть их современные постановки (например, «Доктора Фауста» в лондонском «Глобусе») и еще раз задуматься о том, как велик может быть вклад одного человека в то, чтобы сделать наш современный мир именно таким, каким мы его знаем.

Н. В. Захаров,
В. С. Макаров

Источник: БД «Современники Шекспира»