Новости
22.04.2010
Изнанка большой трагедии
В Александринском театре прошла премьера «Гамлета», которую уже успели назвать самым долгожданным и одновременно самым спорным спектаклем сезона. Валерий Фокин опрокинул действие шекспировской трагедии в наши дни и, активно переделав текст, прочеканил историю борьбы за власть, показав кровавую изнанку политического театра, чей механизм исправно работает и требует все новых жертв.
Валерий Фокин как-то обмолвился, что изнанка ему всегда казалась интереснее, чем парадный фасад: изнанка событий, изнанка человеческой души, изнанка классических текстов… В своей постановке «Женитьбы» Валерий Фокин шел к гоголевской комедии о сбежавшем женихе через подспудную «изнаночную» лирическую и личную тему страха Гоголя перед женским полом, перед тайной брачной постели. В «Живом трупе» режиссер явил нам изнанку богатого петербургского доходного дома — его бетонный подвал, где бомжует ушедший из семьи Федя Протасов… В своей постановке «Гамлета» Валерий Фокин исследует политическую «изнанку» трагедии в датском королевстве и одновременно поверяет главной мировой трагедией нынешнее время, упорно именующее себя эпохой «пост».
Литературная основа постановки собрана и перекомпонована Вадимом Левановым по основным прозаическим и поэтическим русским переводам Шекспира: тут и архаический текст Сумарокова, звучащий в сцене «Мышеловки», тут и Пастернак, и Лозинский, и Морозов, и инкрустации современного сленга («не прикалывайся надо мной!»). Постановка Фокина отсылает к ключевым постановкам ХХ века — цитаты из Акимова и переклички с Мейерхольдом, полемика с Любимовым и Някрошюсом, список оппонентов можно длить… Спрессованное сценическое действие «Гамлета» в Александринке поразительно богато отсылками, реминисценциями, культурными параллелями, скрытыми и явными перекличками с предшественниками.
«Гамлет» Валерия Фокина — одно из самых внятных, артикулированных и убедительных театральных высказываний времени постмодернизма.
Датское государство превращено в театральные подмостки. Постоянный соавтор Валерия Фокина Александр Боровский установил на сцене театра массивные металлические ряды, заканчивающиеся под самыми колосниками и обращенными к залу своей «изнанкой». Зрители Александринки помещены как бы «за кулисы» происходящих событий и могут видеть то, что для глаза «внешних наблюдателей» не предназначено. Переодевания действующих лиц, меняющих пиджаки и галстуки на пышные театральные костюмы с фижмами, стоячими воротниками, рукавами-буфф, шароварами… Женщин с овчарками, привычно проверяющих проходы… Спины огромной толпы (чуть ли не из сотен статистов), пришедшей поприветствовать Короля и Королеву Дании. Мимо нас проносят бесчувственное тело напившегося подростка, которого быстро протрезвляют, одевают в черный костюм и выводят на трибуну: принц Гамлет Датский. Принц упорно пытается спрятаться за спины придворных, привычно шлепает по спине Офелию, пытается сбежать. Идеально тренированная охрана (потом мы выясняем, что эти лощеные молодые помощники — Гильденстерн (Владимир Колганов) и Розенкранц (Тихон Жизневский) аккуратно пресекает все попытки Гамлета нарушить дресс-код.
После торжественной церемонии (чей тон и лексика подозрительно напоминают политические выступления наших лидеров — «спасибо за вашу поддержку!») друзья принца, предварительно напоив Гамлета, устраивают ему «явление призрака отца» с ошеломляющими разоблачениями нынешнего дяди-правителя.
Идущая от режиссера Николая Акимова трактовка «Гамлета» как истории политической борьбы за власть получает в постановке Фокина несколько неожиданное развитие. За спиной Гильденстерна и Розенкранца здесь будет прятаться правитель соседнего государства — юный Фортинбрас, появившийся в самый нужный момент. А организатором убийства Гамлета-отца окажется вовсе не марионетка Клавдий (Андрей Шимко), а властная королева Дании Гертруда (Марина Игнатова).
Сценарные ходы спектакля достаточно неожиданны и потребовали весьма резких вмешательств в шекспировский текст. Но, похоже, все привнесенные хитросплетения политической интриги нужны Валерию Фокину не столько сами по себе, сколько для иллюстрации любимой мысли о том, что за величественными трагедиями судьбы и рока непременно кроются мелкие прагматические амбиции и расчеты конкретных людей. «Изнанка» шекспировской трагедии у Валерия Фокина, как всякая изнанка, лишена величия.
Где-то далеко у задника стреляют фейерверки, рассыпающиеся белыми линиями (поразительная работа художника по свету Дамира Исмагилова), идут народные гуляния. А здесь на авансцену вынесен работающий механизм интриги: быстрые переговоры лидеров государства и их подручных, короткие «разборки» и хитроумные мышеловки…
Гамлет-поэт Владимира Высоцкого в спектакле Юрия Любимова погибал в яростной попытке соединить распадающееся время. Он выбирал «быть» со всей мощью мужа и воина. Гамлет-подросток в постановке Эймунтаса Някрошюса становился искупительной жертвой, Исааком, приносимой мстителем-отцом на заклание гневному Богу. Гамлет-Мамонтавас читал монолог «Быть иль не быть», а с ледяной люстры текла вода и разъедала ему рубашку-кожу.
Юный Гамлет Дмитрия Лысенкова оказывается пешкой в чужой грязной игре. Пешка лишена свободы поступка, она может только ерничать над невозможным выбором: «быть иль не быть?» Да дать совет такой же беспомощной подружке Офелии (Янина Лакоба): «Ступай в монастырь!» Поразительно быстро набирающий силу и мастерство актер Дмитрий Лысенков легко обживает конструктивное пространство спектакля в метаниях по его гулким ступенькам. Спуски-подъемы в его беседе с матерью, обезьяньи прыжки в сцене сумасшествия — криптограмма душевных состояний прочерчена с редкой пластической выразительностью и разложена по нотным линейкам ступенек. К этому Гамлету не приходит призрак отца, ненависть матери лежит на нем тяжелым грузом. С самого начала он знает о своей обреченности и, что страшнее, догадывается о том, что его жертва напрасна. С этим Гамлетом легко самоотождествиться, но трудно ему сострадать. «Каждое время заслуживает своего Гамлета», — сентенция, ставшая банальностью. Валерий Фокин поставил спектакль об эпохе, которая Гамлета не заслуживает вовсе. Ни Гамлета-мстителя, ни Гамлета-философа, ни Гамлета-жертву. Эпоха, в которую не приходят Духи отцов и молчат небеса.
Спектакль Валерия Фокина последователен и убедителен и, как всякая сильная мысль, провоцирует на возражения и споры. И тем самым «Гамлет» Александринки действительно выполняет обещание датского принца, данного матери-королеве, — он поворачивает «зрачки глазами в душу» (сам этот эпизод в спектакле отсутствует) и заставляет задуматься о времени и о себе.
Валерий Фокин как-то обмолвился, что изнанка ему всегда казалась интереснее, чем парадный фасад: изнанка событий, изнанка человеческой души, изнанка классических текстов… В своей постановке «Женитьбы» Валерий Фокин шел к гоголевской комедии о сбежавшем женихе через подспудную «изнаночную» лирическую и личную тему страха Гоголя перед женским полом, перед тайной брачной постели. В «Живом трупе» режиссер явил нам изнанку богатого петербургского доходного дома — его бетонный подвал, где бомжует ушедший из семьи Федя Протасов… В своей постановке «Гамлета» Валерий Фокин исследует политическую «изнанку» трагедии в датском королевстве и одновременно поверяет главной мировой трагедией нынешнее время, упорно именующее себя эпохой «пост».Литературная основа постановки собрана и перекомпонована Вадимом Левановым по основным прозаическим и поэтическим русским переводам Шекспира: тут и архаический текст Сумарокова, звучащий в сцене «Мышеловки», тут и Пастернак, и Лозинский, и Морозов, и инкрустации современного сленга («не прикалывайся надо мной!»). Постановка Фокина отсылает к ключевым постановкам ХХ века — цитаты из Акимова и переклички с Мейерхольдом, полемика с Любимовым и Някрошюсом, список оппонентов можно длить… Спрессованное сценическое действие «Гамлета» в Александринке поразительно богато отсылками, реминисценциями, культурными параллелями, скрытыми и явными перекличками с предшественниками.
«Гамлет» Валерия Фокина — одно из самых внятных, артикулированных и убедительных театральных высказываний времени постмодернизма.
Датское государство превращено в театральные подмостки. Постоянный соавтор Валерия Фокина Александр Боровский установил на сцене театра массивные металлические ряды, заканчивающиеся под самыми колосниками и обращенными к залу своей «изнанкой». Зрители Александринки помещены как бы «за кулисы» происходящих событий и могут видеть то, что для глаза «внешних наблюдателей» не предназначено. Переодевания действующих лиц, меняющих пиджаки и галстуки на пышные театральные костюмы с фижмами, стоячими воротниками, рукавами-буфф, шароварами… Женщин с овчарками, привычно проверяющих проходы… Спины огромной толпы (чуть ли не из сотен статистов), пришедшей поприветствовать Короля и Королеву Дании. Мимо нас проносят бесчувственное тело напившегося подростка, которого быстро протрезвляют, одевают в черный костюм и выводят на трибуну: принц Гамлет Датский. Принц упорно пытается спрятаться за спины придворных, привычно шлепает по спине Офелию, пытается сбежать. Идеально тренированная охрана (потом мы выясняем, что эти лощеные молодые помощники — Гильденстерн (Владимир Колганов) и Розенкранц (Тихон Жизневский) аккуратно пресекает все попытки Гамлета нарушить дресс-код.
После торжественной церемонии (чей тон и лексика подозрительно напоминают политические выступления наших лидеров — «спасибо за вашу поддержку!») друзья принца, предварительно напоив Гамлета, устраивают ему «явление призрака отца» с ошеломляющими разоблачениями нынешнего дяди-правителя.
Идущая от режиссера Николая Акимова трактовка «Гамлета» как истории политической борьбы за власть получает в постановке Фокина несколько неожиданное развитие. За спиной Гильденстерна и Розенкранца здесь будет прятаться правитель соседнего государства — юный Фортинбрас, появившийся в самый нужный момент. А организатором убийства Гамлета-отца окажется вовсе не марионетка Клавдий (Андрей Шимко), а властная королева Дании Гертруда (Марина Игнатова).
Сценарные ходы спектакля достаточно неожиданны и потребовали весьма резких вмешательств в шекспировский текст. Но, похоже, все привнесенные хитросплетения политической интриги нужны Валерию Фокину не столько сами по себе, сколько для иллюстрации любимой мысли о том, что за величественными трагедиями судьбы и рока непременно кроются мелкие прагматические амбиции и расчеты конкретных людей. «Изнанка» шекспировской трагедии у Валерия Фокина, как всякая изнанка, лишена величия.
Где-то далеко у задника стреляют фейерверки, рассыпающиеся белыми линиями (поразительная работа художника по свету Дамира Исмагилова), идут народные гуляния. А здесь на авансцену вынесен работающий механизм интриги: быстрые переговоры лидеров государства и их подручных, короткие «разборки» и хитроумные мышеловки…
Гамлет-поэт Владимира Высоцкого в спектакле Юрия Любимова погибал в яростной попытке соединить распадающееся время. Он выбирал «быть» со всей мощью мужа и воина. Гамлет-подросток в постановке Эймунтаса Някрошюса становился искупительной жертвой, Исааком, приносимой мстителем-отцом на заклание гневному Богу. Гамлет-Мамонтавас читал монолог «Быть иль не быть», а с ледяной люстры текла вода и разъедала ему рубашку-кожу.
Юный Гамлет Дмитрия Лысенкова оказывается пешкой в чужой грязной игре. Пешка лишена свободы поступка, она может только ерничать над невозможным выбором: «быть иль не быть?» Да дать совет такой же беспомощной подружке Офелии (Янина Лакоба): «Ступай в монастырь!» Поразительно быстро набирающий силу и мастерство актер Дмитрий Лысенков легко обживает конструктивное пространство спектакля в метаниях по его гулким ступенькам. Спуски-подъемы в его беседе с матерью, обезьяньи прыжки в сцене сумасшествия — криптограмма душевных состояний прочерчена с редкой пластической выразительностью и разложена по нотным линейкам ступенек. К этому Гамлету не приходит призрак отца, ненависть матери лежит на нем тяжелым грузом. С самого начала он знает о своей обреченности и, что страшнее, догадывается о том, что его жертва напрасна. С этим Гамлетом легко самоотождествиться, но трудно ему сострадать. «Каждое время заслуживает своего Гамлета», — сентенция, ставшая банальностью. Валерий Фокин поставил спектакль об эпохе, которая Гамлета не заслуживает вовсе. Ни Гамлета-мстителя, ни Гамлета-философа, ни Гамлета-жертву. Эпоха, в которую не приходят Духи отцов и молчат небеса.
Спектакль Валерия Фокина последователен и убедителен и, как всякая сильная мысль, провоцирует на возражения и споры. И тем самым «Гамлет» Александринки действительно выполняет обещание датского принца, данного матери-королеве, — он поворачивает «зрачки глазами в душу» (сам этот эпизод в спектакле отсутствует) и заставляет задуматься о времени и о себе.
