АКТ ЧЕТВЕРТЫЙ
СЦЕНА ПЕРВАЯ
Рим.
Комната в доме Антония.
АНТОНИЙ, ОКТАВИЙ, ЛЕПИД за столом.
АНТОНИЙ
Отмеченные будут казнены.
ОКТАВИЙ
И в том числе твой брат, Лепид. Согласен?
ЛЕПИД
Согласен.
ОКТАВИЙ
Что ж, отметим и его.
ЛЕПИД
Но пусть умрет племянник твой, Антоний.
АНТОНИЙ
Отметим и племянника. Вот так.
Лепид, ты нам принес бы завещанье.
Внимательно его мы перечтем
И вымараем лишнее.
ЛЕПИД
Куда мне
Идти?
ОКТАВИЙ
В дом Цезаря или в сенат.
ЛЕПИД уходит.
АНТОНИЙ
Его призвание – быть на побегушках.
Вот чучело! Не годен ни на что –
И вот его в триумвират мы вводим
И преподносим мира треть ему!
ОКТАВИЙ
О нет, Антоний, мы его не вводим –
Ввели, когда позволили принять
Участье в составлении проскрипций.
Зачем же раньше ты не возражал?
АНТОНИЙ
Уж извини, но я тебя постарше.
Я думаю, он пригодится нам.
С себя мы сбрасываем бремя славы
И переваливаем на осла.
Пусть он таскает золота поклажу,
А мы пойдем покуда налегке.
Доставит груз – тюки с него мы снимем,
От бремени его освободим
(Я подразумеваю бремя власти) –
И пусть себе пасется на лужку
И хлопает ушами – в общем стаде.
ОКТАВИЙ
Так уж и в стаде! Он тебе не скот,
А воин, уважения достойный.
АНТОНИЙ
Но я ж не стану уважать коня
Который тоже мне неплохо служит.
Так я его кормлю. Я научил
Его скакать галопом и карьером,
Менять аллюр, повиноваться мне.
Так и Лепид: сам по себе никчемен,
Не может двигаться без седока.
Он счастлив подражать мужам великим
И тем питает ум, что для других
Давно уже в отбросы превратилось.
Его мы лишь используем. Теперь
Поговорим о деле. Брут и Кассий
Вооружаются. И мы должны
Союз наш укрепить, найти побольше
Сторонников и вместе обсудить,
Насколько положение опасно
И в чем угрозы, скрытые от глаз.
ОКТАВИЙ
Конечно, скрытые всего страшнее.
Совет держать мы будем – только с кем?
Нас многие скорее ненавидят
Боюсь, что каждая улыбка их
Таит неисчерпаемую злобу.
Уходят.
СЦЕНА ВТОРАЯ
Лагерь близ Сард.
Перед палаткой Брута.
Барабаны.
Входят БРУТ, ЛУЦИЛИЙ, ЛУЦИЙ и солдаты.
ТИТИНИЙ и ПИНДАР встречают их.
БРУТ
Привет!
ЛУЦИЛИЙ
Привет тебе.
БРУТ
Что, Кассий близко?
ЛУЦИЛИЙ
Недалеко. Он с Пиндаром послал
Тебе привет.
ПИНДАР отдает БРУТУ письмо.
БРУТ
Как он учтив, однако!
Увы, я господина твоего
Не узнаю. Он сам тому виною,
Иль, может, кто-то грубо исказил
Его распоряжения, однако
Творится беззаконье. Впрочем, он
Прибудет скоро сам и объяснится.
ПИНДАР
Конечно. И тогда увидишь ты:
Мой господин такой же, как и раньше.
По крайней мере, хуже он не стал.
БРУТ
Я всей душой хочу поверить в это.
Луцилий, на два слова. Как тебя
Он принял?
ЛУЦИЛИЙ
Вежливо, но без радушья,
Открытости и прежней теплоты.
БРУТ
Нет, с теплотой – ни холодно ни жарко.
Пресыщенную пылкую любовь
Сменяет изощренная учтивость.
Для дружества излишен этикет.
А лицемерие – что конь брыкливый:
Выказывает норов, а пришпорь
Его немного – сразу же споткнется.
Так, Касиий с войском движется сюда?
ЛУЦИЛИЙ
Пехота будет в Сардах этой ночью,
А утром – кавалерия.
Марш вдали.
БРУТ
Они.
Идемте к ним навстречу.
Входит КАССИЙ с войском.
КАССИЙ
Стойте! Смирно!
БРУТ
Команду повторите.
ПЕРВЫЙ ВОИН
Стой!
ВТОРОЙ ВОИН
Стой!
ТРЕТИЙ ВОИН
Стой!
КАССИЙ
Мой честный брат, меня ты оскорбляешь.
БРУТ
Я оскорблять не стал бы и врага.
Об этом знают боги. Неужели
Я в состоянье брата оскорбить?
КАССИЙ
Оставь свои софизмы! Я покуда
Не слеп и глух. И я не потерплю…
БРУТ
И все же лучше потерпи немного.
Не стоит отношенья выяснять
В присутствии солдат. Как могут люди
Стоять за наше дело, если мы
Не в состоянии договориться?
Пускай определятся на ночлег.
Идем в палатку. Все, что наболело,
Ты выскажешь.
КАССИЙ (Пиндару)
Эй, Пиндар, прикажи
Солдатам на ночлег располагаться.
БРУТ
Луциллий, пусть и наши отойдут.
Пока мы не закончим совещанья,
Входить в палатку всем запрещено.
У входа станут Луций и Титиний.
Уходят.
СЦЕНА ТРЕТЬЯ
Палатка Брута.
Входят БРУТ и КАССИЙ.
КАССИЙ
Ты оскорбил меня уж тем одним,
Что Луций Пелла осужден за взятки.
Он мне знаком, и я тебе писал
И за него просил, но без вниманья
Оставил ты ходатайство мое.
БРУТ
Ты оскорбил себя такою просьбой.
КАССИЙ
Во время смуты очень неумно
Карать людей за злоупотребленья,
Столь мелкие.
БРУТ
Да, мелочь! Но позволь
И о тебе сказать два слова, Кассий.
Мне жаловались многие, что ты
За деньги продвигаешь недостойных.
КАССИЙ
Так я уже мздоимец! Если бы о том
Сказал не Брут, слова бы эти стали
Последними…
БРУТ
Ты именем своим
Не злоупотребленья покрываешь,
А губишь дело правды.
КАССИЙ
Даже так!
БРУТ
Да, Кассий! Вспомни мартовские иды!
Из-за чего великий Цезарь пал?
Во имя справедливости. И нами
Дух справедливости владел тогда.
И мы злой дух искоренить хотели,
Сразив того, кто равных не имел,
За то, что человеческую низость
Он поощрял и пестовал затем,
Чтобы на ней самодержавье строить.
И вот дух Цезаря вселился в нас.
И мы уже потворствуем порокам
Или мараем души – и за что?
За золото, за этот жалкий мусор!
Нет, участь пса, что воет на луну,
Завиднее, чем доля человека,
В котором угнездились духи зла.
КАССИЙ
Псам как угодно ты уподобляйся,
Но на меня, пожалуйста, не лай.
В тебя как будто демоны вселились.
В делах войны я опытней тебя,
К командованью более пригоден.
БРУТ
О, как ты заблуждаешься!
КАССИЙ
Отнюдь.
БРУТ
И всё же ты не прав.
КАССИЙ
Не зарывайся,
А то ведь я тебя укорочу.
БРУТ
Прочь, низкий человек!
КАССИЙ
Я это слышал?!
БРУТ
И выслушаешь кое-что еще.
Не трепетать же мне перед маньяком!
КАССИЙ
О боги, что, и это я снесу!
БРУТ
Снесешь, снесешь! И это, и другое.
Показывай рабам свой грозный дух,
Над слугами куражься, сколько хочешь.
А лучше бешенство держи в себе,
Хотя бы желчь твою разъела печень,
Хотя бы злость тебя разорвала!
Такое поведенье смехотворно!
КАССИЙ
Однако! До чего уже дошло!
БРУТ
Ты опытом кичился бы поменьше.
Какой ты воин – в деле покажи.
Получится – я у тебя охотно
Учиться стану доблести.
КАССИЙ
О Брут!
Во всем несправедлив ты, даже в этом.
Я не сказал, что доблестней тебя,
Я только опытней в военном деле.
БРУТ
Мне безразлично, что б ты ни сказал.
КАССИЙ
О, так не оскорблял меня и Цезарь!
БРУТ
Конечно! Ты же так его не злил.
КАССИЙ
Что? Я?
БРУТ
А кто же!
КАССИЙ
Я?
БРУТ
Ты не посмел бы.
КАССИЙ
Моею дружбой злоупотреблять
Я не советую. А то ведь можешь
Меня и до плохого довести.
Раскаюсь я потом, да будет поздно.
БРУТ
Раскайся лучше в том, что совершил.
Давно уже дошел ты до плохого.
Быть может, хватит воздух сотрясать?
Твои угрозы устрашат мальчишек,
А на мужей не действуют они.
Я денег у тебя просил в уплату
Своим легионерам. Ты же мне
Надменно отказал: мол, сам, как можешь,
Крутись. Но я же не могу творить
Благое дело грязными руками
И лепты вырывать у бедняков
Из рук мозолистых. Когда бы мог я,
Чеканил бы из сердца своего
Монеты, лил бы золото из крови.
А попроси ты денег у меня,
То я тебе ответил бы иначе.
Пускай меня сразит небесный гром
И распылит на малые частицы,
Когда постыдно алчен станет Брут,
Тем более с соратниками.
КАССИЙ
Полно!
Тебе я не отказывал.
БРУТ
Вот как!
КАССИЙ
Мои слова, как видно, переврали.
Брут, ты мне плюнул в душу. Разве друг
В пожар раздует недоразуменье?
Он даже настоящий грех простит.
БРУТ
Однако недоразуменья эти
Обходятся мне дорого весьма.
КАССИЙ
И вот ты невзлюбил меня за это.
БРУТ
Я лишь твои пороки невзлюбил.
КАССИЙ
Закрыл бы ты глаза на них из дружбы.
БРУТ
Их не заметит только лицемер,
Хотя б они горами громоздились,
Как Пелион и Осса.
КАССИЙ
Пусть придут
Сюда скорей Антоний и Октавий.
И пусть меня карают одного.
Жизнь Кассию теперь невыносима.
Тебе он предан. Предан и тобой.
Не ждет он одобрения от брата.
И, как последний раб, он заклеймен.
Его проступки беспощадный стилус[1]
Занес на церы[2] памяти твоей,
Чтоб их зубодробительным ударом
На Кассия обрушить. Если б мог
Я вместе со слезами вылить душу!
Я подставляю грудь под твой кинжал.
Здесь сердце чище руд золотоносных.
Тебе я не дал золота, а ты
Из сердца своего хотел монеты
Чеканить – так чекань из моего.
Ты римлянин – клинок вонзить сумеешь,
Как в Цезаря. Ведь ты его, любя,
Отправил к праотцам. Так возлюби же
И Кассия – и умертви его.
БРУТ
Довольно. Я не обнажу кинжала.
Мы этой ссорою себя срамим.
Ты злись – я буду кроток, как ягненок.
Нет, я кремень, что высечет огонь –
И остывает.
КАССИЙ
До чего я дожил:
Мой лучший друг смеется надо мной.
Моя тоска – предлог для остроумья!
БРУТ
О нет, в меня вселился дух вражды,
Когда я высказал тебе всё это.
КАССИЙ
А, сам признался! Вот моя рука.
БРУТ
И я с тобой всем сердцем.
КАССИЙ
Брут!
БРУТ
Что скажешь?
КАССИЙ
Твое великодушье таково,
Что ты мне эту вспыльчивость прощаешь,
Которую впитал я с молоком?
БРУТ
Нет, Кассий, не тебе: когда ты в гневе,
То это гневается мать твоя.
ПОЭТ (за сценой)
Впустите! Меж начальниками ссора,
Их оставлять нельзя наедине!
ЛУЦИЛИЙ (за сценой)
Не пропущу!
ПОЭТ
Я под угрозой смерти
Прорвусь!
Входит ПОЭТ в сопровождении ЛУЦИЛИЯ, ТИТИНИЯ и ЛУЦИЯ.
КАССИЙ
Кто там?
ПОЭТ
Гордыню поумерьте!
О стыд! Смиритесь, будьте вновь друзья.
Послушайте меня: вас старше я.
КАССИЙ
А стих-то у тебя хромает, киник.
БРУТ
Ступай своей дорогой, виршеплет.
КАССИЙ
Стиль у него такой, не раздражайся.
БРУТ
Какой там стиль! Он возомнил себя
Эпическим поэтом, пошлый клоун!
А здесь война. Любезный друг,
Уйди добром.
КАССИЙ
И чем скорей, тем лучше.
ПОЭТ уходит.
БРУТ
Луцилий и Титиний, на ночлег
Пускай людей определят скорее.
КАССИЙ
Потом с Мессалой возвращайтесь к нам.
ЛУЦИЛИЙ и ТИТИНИЙ уходят.
БРУТ (Луцию)
А ты подай вина.
ЛУЦИЙ уходит.
КАССИЙ
Не представлял,
Что ты способен так воспламениться.
БРУТ
Сейчас я опечален глубоко.
КАССИЙ
И, значит, изменяешь убежденьям:
Ведь философия твоя велит
Случайностям не придавать значенья
И не грустить.
БРУТ
Такой беды никто
Не снес бы лучше. Порция скончалась.
КАССИЙ
Как, Порция?
БРУТ
Недавно умерла.
КАССИЙ
О Брут, прости мою бесцеремонность!
Какое горе! Но какой недуг
Ее сгубил?
БРУТ
Тоска и опасенья,
Что мы обречены. Сказали ей,
Что молодой Октавий и Антоний
Сильнее нас намного. И она
От этой вести впала в помраченье,
Немедленно освободила слуг
И проглотила тлеющие угли.
КАССИЙ
От этого она и умерла?
БРУТ
Да, умерла от этого.
КАССИЙ
О боги!
Возвращается ЛУЦИЙ с вином и светильником.
БРУТ
Не будем больше говорить о ней.
Давай все горести в вине утопим.
КАССИЙ
Я эту благороднейшую скорбь
С тобою разделяю всей душою.
Налей мне, виночерпий, через край,
Чтобы отметить примиренье с Брутом.
БРУТ
Войдите!
ЛУЦИЙ уходит. Входят ТИТИНИЙ и МЕССАЛА.
Друг Мессала, мой привет!
Садитесь, и обсудим положенье.
КАССИЙ
Нет больше Порции!
БРУТ
Прошу, молчи!
Мне пишут, что Октавий и Антоний
Идут к Филиппам с силою большой.
МЕССАЛА
Я получил такое же известье.
БРУТ
А больше ты не знаешь ничего?
МЕССАЛА
Еще узнал, что эта тройка в Риме
Казнила сто сенаторов.
БРУТ
А мне
Писали о семидесяти жертвах.
Как будто среди них и Цицерон.
КАССИЙ
И Цицерон?
МЕССАЛА
Да, и его не стало.
Он тоже в черный список угодил.
От Порции не получал ты писем?
БРУТ
Нет.
МЕССАЛА
И не знаешь ничего о ней?
БРУТ
Нет.
МЕССАЛА
Удивительно.
БРУТ
К чему всё это?
Ты, может, знаешь что-нибудь о ней?
МЕССАЛА
Я? Нет.
БРУТ
Как римлянин, скажи мне правду.
МЕССАЛА
Ну, что ж, тогда, как римлянин, узнай,
Что умерла она ужасной смертью.
БРУТ
Прости, о Порция, мы все умрем.
И ты должна была уйти когда-то –
Лишь это позволяет претерпеть
Мою утрату.
МЕССАЛА
Вот он, муж достойный!
КАССИЙ
В душе своей я тоже философ,
Но на такую твердость не способен.
БРУТ
Живым – живое. Что же делать нам?
Должны ли мы сейчас идти к Филиппам?
КАССИЙ
Не думаю.
БРУТ
А почему?
КАССИЙ
Пока
Их больше, пусть они нас и поищут.
Пока солдаты наши отдохнут,
А враг пускай растрачивает силы.
БРУТ
Твой аргумент, возможно, и хорош,
Но пусть он место лучшему уступит.
Сейчас народ от Сард и до Филипп
Нам повинуется по принужденью.
Налогами он сильно раздражен.
Когда враги пройдут по этим землям,
К ним могут очень многие пристать.
Оставим лучше их без пополненья.
Пойдем к Филиппам сами.
КАССИЙ
Слушай, брат…
БРУТ
Прости, но я продолжу. Легионы
Мы укомплектовали. Всех друзей
Объединили. В общем, наше дело
Достигло зрелости. И крепнет враг.
Приливы и отливы существуют
Не только в океане. Мы сейчас
Прилив используем благополучно.
Но, упустив благоприятный миг,
Застрянуть можем мы на мелководье
Испытывать не следует судьбу.
Итак, пока прилив, плывем к Филиппам.
КАССИЙ
Ну, что ж, ты указал, куда нам плыть,
Так поплывем, хотя б и фигурально.
Последним аргументом я сражен.
БРУТ
За совещаньем нас застигла полночь.
Сейчас свой долг уплатим естеству
Коротким отдыхом. Всё обсудили?
КАССИЙ
Да, всё решили, и с утра – в поход.
БРУТ
Эй, Луций!
Входит ЛУЦИЙ.
Принеси для сна одежду.
ЛУЦИЙ уходит.
Мессала, доброй ночи. И тебе,
Титиний. Кассий, друг мой благородный,
Тебе желаю искренне добра.
КАССИЙ
Нелегким был наш разговор, и всё же
Надеюсь, что раздора дух убит.
БРУТ
Я верю, что убит и не восстанет.
КАССИЙ
Я ухожу. Еще раз добрых снов.
БРУТ
Пошлите, боги, нам благих видений.
ТИТИНИЙ и МЕССАЛА
Спокойной ночи.
БРУТ
Добрых снов, друзья.
КАССИЙ, ТИТИНИЙ, МЕССАЛА уходят.
Возвращается ЛУЦИЙ.
Одежду мне подай. Где мандолина?
ЛУЦИЙ
Да здесь!
БРУТ
Ты засыпаешь на ходу.
Еще бы! Глаз ты не смыкал так долго.
Пусть Клавдий и из стражи кто-нибудь
Ночуют здесь.
ЛУЦИЙ
Сюда, Варрон и Клавдий!
Входят ВАРРОН и КЛАВДИЙ.
ВАРРОН
Да, господин?
БРУТ
Ложитесь у меня:
Я вас могу поднять сегодня ночью
И к Кассию отправить.
ВАРРОН
Может, нам
Тогда и вовсе лучше не ложиться?
БРУТ
А если не пошлю вас никуда?
Располагайтесь. Луций, вот и книга!
Я сам и положил ее в карман.
ВАРРОН и КЛАВДИЙ укладываются.
ЛУЦИЙ
Ведь говорил я, что не брал той книги.
БРУТ
Да, извини, рассеянным я стал.
Ты мог бы потерпеть еще немного
И мне на мандолине поиграть?
ЛУЦИЙ
Раз господину моему угодно.
БРУТ
Да, я тебе покоя не даю,
Твоим терпеньем злоупотребляя.
ЛУЦИЙ
Такая служба у меня.
БРУТ
И все ж
Не должен был бы я тебя неволить.
Сон нужен молодым.
ЛУЦИЙ
Да я уж спал.
БРУТ
Не сомневаюсь. Поиграй немного,
Потом ложись. Когда останусь жив,
Тебя не буду больше я тиранить.
Музыка.
Затем ЛУЦИЙ засыпает.
БРУТ
Он убаюкан музыкой своей,
Как будто смертоносной колыбельной.
Тяжелый сон свинцовою рукой
Его коснулся. Спи, мой добрый отрок.
Дай только мандолину заберу,
А то еще во сне ее сломаешь.
Где чтение прервал я? А, вот здесь.
Входит ДУХ ЦЕЗАРЯ.
Ночник чуть теплится. Я различаю
Какую-то загадочную тень.
А вот теперь она как будто ближе.
Я сплю? Скорее, грежу наяву
От переутомленья? Что же это?
Кто ты – злой гоблин или добрый дух?
По-видимому, злой: кровь леденеет
И волосы шевелятся. Кто ты?
ДУХ ЦЕЗАРЯ
Твой гений злой.
БРУТ
Зачем же ты явился?
ДУХ ЦЕЗАРЯ
Сказать, что нам свиданье суждено.
БРУТ
И где же мы увидимся?
ДУХ ЦЕЗАРЯ
В Филиппах.
БРУТ
Что ж, до свиданья.
ДУХ ЦЕЗАРЯ уходит.
Вот, пришел в себя,
А этот злобный гений испарился.
И жаль – уж я бы с ним потолковал.
Эй, Луций, Клавдий и Варрон! Проснитесь!
ЛУЦИЙ
Совсем расстроился мой инструмент.
БРУТ
Он думает, что всё еще играет.
Эй, Луций! Пробудись же!
ЛУЦИЙ
Да, хозяин?
БРУТ
Ты почему во сне кричал?
ЛУЦИЙ
Кто? Я?
БРУТ
Тебе пригрезился кошмар какой-то?
ЛУЦИЙ
Кошмарного не видел ничего.
БРУТ
Ну, можешь досыпать. – А вы проснитесь!
ВАРРОН
Да, господин?
ТИТИНИЙ
Да, господин?
БРУТ
Что вам сейчас
Привиделось ужасного такого,
Что вы кричали?
ВАРРОН и ТИТИНИЙ
Разве?
БРУТ
К сожаленью.
Так что же это было?
ВАРРОН и ТИТИНИЙ
Ничего.
БРУТ
Ну, ладно. К брату Кассию ступайте:
Пускай он завтра выступит чуть свет,
Мы двинемся за ним.
ВАРРОН и ТИТИНИЙ
Идем сейчас же.
Уходят.
[1] В оригинале тоже нечто из «компьютерной» терминологии – ноутбук: “all his faults observed, // Set in a note-book”. Я из переводческого озорства обыграл этот нюанс.
[2] Цер – дубовая дощечка, на которой вырезались письмена в древней Руси. Но слово латинского происхождения.
© Перевод А. В. Флори, 2008
