АКТ ПЯТЫЙ |
То все должно устроиться прекрасно.
Повелевает сердце думать так.
Воссела радость в нем, как на престоле.
Весь день я над землею возношусь
По мановенью некоего духа
И предвкушаю счастье. В эту ночь
Мне снилось, что увидела Джульетта
Меня усопшим. Вот нелепый сон:
Как будто бы у мертвых есть сознанье!
Тогда она склонилась надо мной
И нежным поцелуем воскресила
И возвела превыше всех царей.
О, как любовь прекрасна в полной мере,
Когда так благодатна тень любви!
Письмо привез? Как матушка? Отец?
Жена моя любимая здорова?
О, если так, не может быть плохого
И в остальном.
Ее душа теперь на небесах,
А тело — в усыпальнице семейной.
Я видел, как туда ее несли,
И в Мантую на почтовых помчался,
Чтоб вас, милорд, немедля известить.
Не гневайтесь, что новости плохие.
Бумаги и чернил сюда скорее!
И лошадей — мы выезжаем в ночь!
Вы побелели — и глаза горят!
О, это не к добру!
Не пишет мне?
Найти коней — мы нынче выезжаем.
Сегодня ложе. Только где мне средство
Найти? А впрочем, это не вопрос —
Тем, кто бросается навстречу смерти,
Она сама указывает путь.
Мне вспомнился оборванный[2] аптекарь,
На смерть похожий — так же он угрюм
И точно так же худ — живые мощи,
Скелет ходячий. Это все нужда.
В его лавчонке много разных чучел:
Висят там черепаха, крокодил,
Амфибии, чудовищные рыбы,
Сухие травы. Множество реторт
С микстурами на полках громоздятся.
Bсe это изобилье нищеты
Меня на мысль однажды натолкнуло,
Что если бы нуждался кто-нибудь
В услугах отравителя, пожалуй,
Ему помог бы этот эскулап,
Не устранившись даже смертной казни.
Тогда не мог я и предположить,
Что сам приду к нему с подобной просьбой.
Он, кажется, поблизости живет.
Сегодня праздник — двери на запоре.
Аптекарь, выйди!
Дукатов. Ты же дай мне драхму яда,
Способного мгновенно с нас сорвать
Постылейшую оболочку жизни,
Чтоб разлучился с плотью дух скорей,
Чем из ужасного жерла мортиры
Дым извергается пороховой.
Но запрещает Мантуи закон
Их отпускать под страхом лютой смерти.
Твое лицо изъел жестокий голод,
Забота и униженность в глазах.
Ты с бедностью неразделим, как с тенью.
Враги тебе и люди, и закон,
Что запрещает быть тебе богатым.
Нарушь его — и с бедностью простись.
И выпей залпом. Будь ты здоровей,
Чем двадцать молодцов, умрешь немедля.
Оно куда смертельнее, чем эта
Ничтожная микстура. Вот возьми.
Поправь свои дела. Не беспокойся:
Тебе отраву я вручаю сам,
А ты мне — исцеляющий бальзам.
Теперь к моей Джульетте полечу я
И в склепе рану сердца уврачую.
Сцена вторая
Уже вернулся? Что сказал Ромео?
Или письмо велел он передать?
Из босоногих францисканцев: он
Тут в городе проведывал болящих.
Его я отыскал в одном дому,
Но стража, заподозрив почему-то,
Что этот дом захвачен был чумой,
Нас задержала, двери опечатав[3].
Так в Мантую мне был отрезан путь.
Нас все чурались, будто прокаженных.
Послание настолько было важным,
Что опасаюсь я большой беды.
Да, речь идет о жизни или смерти.
Иди же, брат, достань мне заступ, лом
И принеси их в келью, да быстрее!
Должна проснуться — через три часа.
Вот будет сетовать, что я Ромео
Не известил! — Ну, ладно, ничего:
Мы новое письмо ему напишем
И в Мантую немедля отошлем.
Пока тебя укрою у себя я,
Средь мертвецов единая живая.
Сцена третья
Нет, загаси — не то меня заметят.
Ступай же в рощу тисов, там прильни
К земле и сторожи малейший шорох:
В изрытой почве много полостей,
И звук любой там гулко отдаётся.
Услышишь шевеление — свисти,
Я поостерегусь. Подай цветы мне.
Иди и сделай все, что я сказал.
Однако что поделаешь — пойду.
Век тосковать по розе соловью.
Я эти камни, для меня святые,
Фонтаном слез обильно оболью.
К тебе ходить я стану, дорогая,
Ревниво твой покой оберегая.
Что чьи-то святотатственные стопы
Пересекли мой путь. Кто ритуал
Сорвать готов? Так, что там? Чей-то факел?
Тогда я в тень до времени уйду.
Отцу снесешь ты это вот письмо.
Теперь ступай — и, что бы ни случилось,
Не вмешивайся, если хочешь жить.
Затем схожу я в логовище смерти,
Чтоб на Джульетту снова посмотреть,
А главное — снять драгоценный перстень
С ее руки — он очень нужен мне
Для тайной цели… Уходи немедля,
Иль я, тебя на части разорвав,
Насыщу ими алчное кладбище.
Моя решимость, место, час — должны
Тебя уверить в том, что я серьезен.
Они грозны, как в море ураган,
Как разъяренный тигр.
Возьми дукаты и живи. Будь счастлив.
И далеко отсюда не уйду.
Тобою сожран лучший дар земли —
Так раздеру я эту пасть насильно
И пищу новую туда впихну!
Монтекки, презирающий закон,
Убийца шурина, виновник смерти
Джульетты, чья небесная душа
Не вынесла утраты. Надругаться
Пришел сюда он над моей женой.
И после смерти ненависть жива?
Проклятый раб, беру тебя под стражу.
Ступай за мной, ты должен умереть.
О благородный юноша, не трожь
Смертельно раненного человека.
На мне уже достаточно грехов.
Подумай о лежащих в этом склепе —
Их много, слишком много. Уходи,
Тебя я больше, чем себя, жалею
И лишь себя намерен погубить.
Мне крови, милый юноша, не надо,
Прими же от безумного пощаду.
Проклятый чернокнижник! Защищайся!
Похорони меня с Джульеттой рядом!
Как! Это граф Парис, кузен Меркуцьо! —
Постой-ка! По дороге мой слуга
Все толковал, что будто бы Джульетту
Родители хотели обвенчать
С Парисом. Я тогда его не слушал.
Иль это мне примстилось? Или я
Всё сам придумал, потеряв рассудок?
Так протяни мне руку, бедный друг.
Нас вместе записал в одни скрижали
Суровый Рок. Тебя я погребу
В могиле торжествующей. В могиле?
О, нет, в покоях царских: черный склеп
Преобразила красотой Джульетта
В собор великолепный, полный света.
Спи, мертвый, погребенный мертвецом.
Впадают в оживленье. Тот кураж
Зовут «последней вспышкой» санитары.
Так вот что это значит! О, любовь!
О жизнь моя, жена моя, Джульетта!
Медовое дыхание твое
Смерть выпила — и все ж не одолела
Пока еще тебя в твоей красе.
Румянец на устах и на ланитах
Еще горит — и смерти белый стяг
Пока еще не реет, торжествуя.
И ты здесь, в алом саване, Тибальт!
Я оборвал твое существованье
В расцвете лет — и этой же рукой
Я твоего убийцу покараю.
Утешен ты? Прости, несчастный брат.
Джульетта, почему ты столь прекрасна?
Иль сам Плутон тебя стащил во мрак
И держит, обладать тобой желая?
Но нет! Останусь я тебя стеречь.
Навек залягу здесь, во тьме кромешной,
Среди червей, которые тебе
Прислуживают вместо камеристок.
Здесь отрешусь я земных забот
И тело изнуренное оставлю,
Освобожусь от ига злых светил.
Глаза, в последний раз любуйтесь ею!
Вы, руки, обоймите стройный стан!
А вы, мои уста — дыханья створы,
Запечатлейте вечный мой союз
Со смертью ненасытной! — Ты, угрюмый
И бесшабашный рулевой! Разбей
Мою скорлупку в щепы! Правь на рифы!
Пью за тебя, Любовь!
С прощальным поцелуем ухожу.
Не держат ноги старые меня,
О камни спотыкаясь то и дело.
Кто здесь?
В гробнице расточает свет червям
Да черепам с глазницами пустыми?
Святой отец.
Хозяин повелел мне удалиться
И самой жуткой смертью угрожал
За ослушанье.
Противника хозяин заколол.
Я вижу кровь. Кто шпаги бросил тут,
У врат обители успокоенья?
Багрян от крови. Чьей же злою волей
Скрестились их пути в недобрый час?
Но леди шевельнулась.
Как ты сказал, все так и получалось.
Но где Ромео?
И противоестественного сна
И тлена! Как тягаться нам с судьбою!
Все рухнуло. Взгляни: у ног твоих
Ромео распростерся бездыханный,
И рядом — граф Парис. Бежим! Бежим!
Еще не все пропало: яукрою
Тебя в обители святых сестер.
Оставим это пагубное место!
Здесь скоро будет караул.
А, склянка! Значит, вызвана отравой
Его несвоевременная смерть!
О, скаредный! Ни капли состраданья
Нет у него. Быть может, на устах
Еще осталось что-то?
Вот для тебя ножны!
Кто попадется — всех тащить сюда!
А вот Джульетта — теплая, в крови.
Ее ж позавчера похоронили!
Она, выходит, снова умерла?
Бегите же за герцогом скорее
И за Монтекки с Капулетти!
Но место не расскажет ничего.
Уместнее свидетельства людские.
Вздыхает, и трепещет, и рыдает.
Мы заступ отобрали у него
И лом.
Покоя добрых граждан?
«Джульетта!» и «Парис!» — и все сюда
Несутся почему-то.
Ее убили только что. Она
Еще и не остыла.
Они, как видно, взломщики.
Нож заблудился — дом его пустой
На поясе Монтекки.
В могилу — я на свете задержалась.
Проснулся ты затем, чтобы увидеть,
Как рано сын твой отошел ко сну.
Изгнания Ромео не снесла.
Чего еще бояться мне?
Ты, очередности не соблюдая,
Оставил мир!
Что послужило корнем этих бед,
Как возросли они и как созрели,
Тогда — кто знает — может, я и сам
В возмездье предводитель буду вам
И покровитель ваш — до самой смерти.
Сейчас печаль терпением умерьте.
Мы начинаем. Говори, монах.
Хоть меньше всех в виновники гожусь.
Меня и час, и место уличают.
Себе одновременно буду я
Защитник, обвинитель и судья.
Не хватит мне для долгих разъяснений.
Узнайте же: я браком сочетал
Ромео и Джульетту по закону,
А часом позже был убит Тибальт.
Ромео вы изгнали из Вероны.
Джульетта слезы горькие лила
По нем — тогда вы приняли решенье
Насильно с графом обвенчать ее.
Она ко мне пришла в полубезумье
И умоляла этот новый брак
Расстроить — и ему предпочитала
Самоубийство. Я тогда, призвав
Искусство медицинское на помощь,
Дал ей питья, что погружает в сон
От вечного ничем неотличимый,
Затем письмо Ромео написал,
Чтоб он из арендованной могилы[4]
Извлёк по пробуждении жену.
Однако мой посланник был задержан
В Вероне и письмо мне возвратил.
Тогда один сюда я устремился,
Чтобы Джульетту у себя укрыть
И переправить к мужу. За минуту
До срока я пришел. Передо мной
Лежали благородный граф и верный
Ромео... Просыпается она...
Хочу я увести ее с собою,
Молю, чтоб покорилась небесам.
Тут крики... Я бежал. Не согласилась
Она уйти и, думаю, потом
В отчаянье сама себя убила.
Вот, кажется, и все. Посвящена
Кормилица была в их тайну. Если
Хоть тень злодейства пала на меня,
Пусть наижесточайшие законы
Мое существованье оборвут
Чуть ранее намеченного срока.
А что слуга Ромео нам расскажет?
Что умерла жена его — и тут же
Из Мантуи сюда он поспешил,
На это место. Приказал доставить
Письмо отцу сегодня поутру
И, уходя, велел его покинуть
Под страхом смерти.
Зачем сюда пришел твой господин?
Велел его оставить одного.
Тут появился некто и пытался
Открыть гробницу. Граф не утерпел
И кинулся на взломщика со шпагой.
А я — за часовыми. Вот и всё.
Письмо сошлось: развитье их любви,
Известье скоропостижной смерти
Жены — всё совпадает. Сверх того
Ромео сообщает, что отраву
У бедного аптекаря купил,
Чтоб обрести покой вблизи Джульетты.
А где непримиримые враги?
Монтекки! Капулетти! Вас Любовью
За ненависть карают небеса.
Я ж за свою преступную беззубость
Второго родственника потерял.
Лишь этим уплати мне вдовью часть
Джульетты.
Пока, зовется город наш Вероной,
Прекрасней ничего не будет в нем.
Тем памятником в роде человечьем
Джульетты верность мы увековечим.
Вот так и похороним мы вражду.
АКТ ПЯТЫЙ |
Светить — и скорбный лик его незрим[6].
Идемте же со мной — мы все обсудим
И всех по совести приговорим.
Нет повести печальнее на свете,
Чем повесть о Ромео и Джульетте[7].
[1] Ромео вспоминает покойного Меркуцио, с его королевой Мэб.
[2] Вариант: обтёрханный.
[3] Варианты: Обоих задержала в карантине или Нас в карантин обоих поместила.
[4] В оригинале: “borrow’d grave”.
[5] Вариант: Ты до сих пор считался безупречным. В оригинале: “We still have known thee for a holy man”. Строго говоря, это не обязательно считать похвалой: мы-то тебя доселе считали святым, а ты…
[6] В оригинале несколько иначе: “A glooming peace this morning with it brings; // The sun, for sorrow, will not show his head”. Слово «мир» отчасти соответствует “peace” — как «примирение», но имеет и другой смыслы: общество, вселенная. (Кстати, эпитет «печальный» тоже не однозначен.) Эти слова Герцога следует трактовать в соответствии с общей концепцией пьесы: Монтекки и Капулетти помирились, но это не внушает оптимизма, потому что они, в сущности, и не были врагами. Но Верона остается, и вряд ли можно надеяться на ее исправление. Неплохо уже то, что Герцог, прежде обвинявший Монтекки и Капулетти, прозрел и увидел подлинный источник зла.
[7] Вариант финальных строк — Н. П. Грекова, хотя не совсем точно воспроизведенный («Печальнее нет повести на свете»).
У меня был и свой вариант:
Нет горестней трагедии, чем эта,
С названием «Ромео и Джульетта».