Источник: Старосельская Н. Люди в черном играют Шекспира. "Двенадцатая ночь" в Калужском драмтеатре // Газета "Культура". Еженедельная газета интеллигенции. №05 (7618) 7-13 февраля 2008 г.
Наталья СТАРОСЕЛЬСКАЯ
Калуга - Москва
В Калужском областном драматическом театре появился удивительно молодой спектакль "Двенадцатая ночь". Ничего, впрочем, удивительного здесь нет - молода, энергична труппа, главный режиссер театра Александр Плетнев работает со своими артистами вдохновенно, изобретательно.
Шекспировская "Двенадцатая ночь" - пьеса загадочная: какие только ее интерпретации не являлись нам на театральных подмостках, в какие только времена не переносилось действие. Но, как оказалось, внутренних ресурсов у комедии Шекспира еще достаточно - и отнюдь не только комедийных.
Александр Плетнев увидел эту историю близнецов, переживших кораблекрушение, сквозь призму 1960-70-х годов, непонятно почему оказавшихся такими внятными и близкими для молодого еще режиссера. Под музыку "Rolling Stones", "Uriah Heep", "Shocking Blue" и песню Егора Летова действие будет жить, пульсировать, наполняться событиями смешными и совсем не смешными. В самом начале на сцене появляются люди в черных пальто, самые обычные молодые люди, наши современники, но, вскоре сброшенные, эти пальто уплывут на своеобразной вешалке высоко под колосники, чтобы перед нами оказались герои комедии - в одеждах, причудливо соединяющих шекспировские времена с 60-ми годами (художник Николай Слободяник, Санкт-Петербург). Они раскрутят сферу, напоминающую земной шар, чтобы сделать театром весь мир, потому что они, люди, этот мир населяющие, мгновенно стали актерами.
Невероятно красивая сцена разыгравшейся в море бури сменится карнавалом переодеваний: на всех почти персонажах длинноволосые парики, темные очки, почти все они босы. Настоящие хиппи! Ностальгия по 60-м соединяется с ностальгией по шекспировской сказке. И режиссер вместе со своими артистами грустит об ушедшем времени высоких комедий...
В калужской "Двенадцатой ночи" есть замечательные актерские работы, которые так и тянет назвать свершениями. Это шут Фесте Ольги Петровой - совсем невеселый, мудрый, все понимающий и лучше всех знающий, чем кончится веселая игра. Это Мальволио Михаила Кузнецова - стареющий желчный джентльмен, постоянно читающий газету: он втянут в карнавал помимо собственной воли, но не желает никого смешить и обслуживать, поэтому от такого Мальволио остается ощущение жалкое и печальное одновременно. Это, наконец, страстные, влюбленные, горячие Виола Людмилы Рогачевой и Оливия Ирины Якубенко. Это сэр Эндрю Эгьючийк Леонида Клеца - словно случайно, по ошибке попавший в развеселую компанию. Ему бы только играть на гитаре и тайком изживать свои комплексы, а с женитьбой уж как получится.
Смех, конечно, звучит в зрительном зале - а как иначе, великолепный перевод Э. Фельдман-Линецкой дает множество возможностей для радости и веселья, но послевкусие все-таки печально: сняты парики и черные очки, снова надеты черные пальто, снова раскручена сфера, но мы выходим из этой истории все-таки не такими, какими вошли в нее.