Премьера «Геликон-Оперы» раскрывает и такого малоизвестного Вагнера — юного, ироничного, склонного к веселью.

Так уж получается, что новая специализация театра Дмитрия Бертмана — открытие для публики редко ставящихся опер. «Запрет на любовь» по мотивам шекспировской пьесы «Мера за меру» написал 22-летний Рихард Вагнер, после первого опыта романтической оперы увлеченный эмоциональной и искрометной итальянской и французской оперной школой, комедией дель арте и страстной неаполитанской песней. «Запрет на любовь» показывает, как близко подошел Вагнер к тому, чтобы стать Оффенбахом (тогда еще неизвестным 18-летним юношей), и почему он так и не стал им.

Из сумрачной и затянутой пьесы Шекспира автор начисто убрал все мрачноватые моралите, и перенес действие в условный радостный остров Палермо, живущий вечным карнавалом и строящий Дворец Счастья. Евангельскую фразу из Матфея «Какой мерою мерите, такою и вам будут мерить» Вагнер проиллюстрировал скоротечной интригой в духе комедии положений. Вице-король Фридрих (самоиронично о своем народе!) запретил всякое веселье и свободную любовь под страхом казни. И вот народ Палермо спасает первую жертву указа — Клаудио. Притворного аскета Фридриха соблазняет красавица Изабелла, и отправляет к нему вместо себя бывшую любовницу Фридриха. Происходит прилюдное разоблачение нравов правителя, тот просит судить его своим же законом. Но закон уже отменен, все танцуют и поют.

Светлана Создателева (Изабелла), Алексей Дедов (Фридрих)

В трактовке Бертмана идеальное вагнеровское государство, в котором судьбу правителя решает народное вече, обрело заметные признаки самого театра Бертмана. Строители в касках, жующие «Доширак», бегают с томиком главы «Архнадзора» в декорациях австрийского художника Хартмута Шоргхофера, напоминающих бывший особняк Глебовых-Стрешневых-Шаховских, где еще недавно бушевали градостроительные споры про здание «Геликон-Оперы». А в финале падает занавес, и открывается принт с изображением будущего здания театра. Надо ли упоминать, что этой премьерой театр должен был открыться на новом месте? Даже дирижер выходит на увертюру с работающей дрелью.

Народные празднества больше напоминают гей-парад: полуобнаженные юноши в коротких шортиках с люрексом, готы, балерины. А Фридрих — лицемерный чиновник, застегнутый на все пуговицы, в лоэнгриновском золотом шлеме с крыльями. Его каждому слову внимают журналисты с телекамерой.
Партитура «Запрета на любовь» мало напоминает привычного Вагнера — она построена на комических дуэтах, в которых герои поют о противоположных намерениях. Множество привычных для оперы-буфф скороговорок и бурлескных отступлений, требующих вокальной виртуозности. При этом уже с увертюры слышны мощные мазки будущего немецкого гения — размашистые секвенции, гнетущие повторы мелодической линии, колоритные переклички струнных и духовых.

 

Сцена из спектакля

Столь же очевидно, что Вагнер никогда не стал бы Оффенбахом — ему категорически не дается легкость и в хорошем смысле легкомысленность, слишком уж Вагнер педантичен и основателен даже в развитии второстепенных тем. Где маэстро оперетты обошелся бы даже не коротким куплетом, а выразительной фразой, — Вагнер основательно строит побочную сюжетную линию.

Сцена из спектакля

Труппа «Геликон-Оперы» успешно реализует замысел своего мастера. Артисты существуют в балаганной стихии, как в родной. Никаких вокальных трудностей тоже не замечено, хотя в наиболее динамичных фрагментах заметен «тяжелый вес». Это более всего коснулось Светланы Создателевой в роли Изабеллы, — вместо веселой послушницы она играет раздираемую достоевскими страстями мученицу, притормаживая действие. Легко и обаятельно интонирует Вадим Летунов в роли Клаудио, и выше всяких похвал Александр Киселев в роли Фридриха.

Фото с сайта театра

Гуру Кен

Источник: NEWSmusic.ru