Очередной юбилей Шекспира дал повод поговорить об иллюстрациях Соны Бабаджанян к трём трагедиям Шекспира в поэтической подаче, взорвавшим в некотором роде мир привычных представлений об их художественном оформлении.
Начнём с того, что они завораживают глубинным прочтением подтекста: Принц душевной смуты Гамлет словно высвечен изнутри. Не потому ли образ его почти осязаем? На скелет едва ли не детских обид наращена плоть недоумений. Налицо степень помятости психики. Труднейшая из задач, поставленных перед нею новым качеством перевода, как мне кажется, решена: эффект предобречённости достигнут. С тем же тщанием выписаны у неё Джульетта и Ромео, которых греет тепло взаимного бережения. В основе этой работы целомудренное прочтение не столько текста трагедии, сколько характеров, лепленных автором. Их даже смерть не смогла разлепить.
Довольно даже беглого взгляда на работы художника-иллюстратора, чтоб понять — за плечами у неё опыт усвоения уроков Гойи, Босха, Дали, Пикассо, Тулуз-Лотрека. Что художник мысленно общается с персонажем осязаемо почти физически…
Должен признаться, более прочих пронял меня образ Лира. Какое проникновение в плоть его поступков! Какое сострадание к бедам его, им же спровоцированным! И всего этого многообразия эмоций удалось достичь минимальными средствами.
Ощущение такое, будто обладает Сона Бабаджанян камертоном, который держал в уме создатель бессчётных композиций Шекспир, актёр и режиссёр, сценограф и стилист. Проникновение в суть вещей и событий — задача не из простых. Да и не у всех к этому наблюдаем наклон слуха. За кажущейся лёгкостью рисунка более чем кропотливый труд. Бог знает, сколько эскизов было сброшено на пол и в корзину, пока не возник этот, единственный и непогрешимый Образ — ключ к прочтению замысла.
Ашот Сагратян
23 апреля 2014 г.
Москва
