АКТ ПЕРВЫЙ

СЦЕНА ПЕРВАЯ 

Сад возле дома ОЛИВЕРА.

Входят ОРЛАНДО и АДАМ.

Ежели я чего-то понимаю, Адам, то дело в следующем: по отцовскому завещанию на меня приходится какая-то нищенская тысяча крон. А ты еще говорил, что по благословению моего родителя братец должен был меня воспитать как следует. С того самого и пошли мои неприятности. Брату Жаку он дозволил ходить в школу, и теперь об его учености рассказывают мифы. Что до моей доли, то мне было дадено натурально домашнее воспитание. То есть меня держали дома, а воспитывала меня, значитца, сама натура. Куда это годится для джентльмена моей породы! Брат Оливер до сих пор держит меня в яслях, ровно какого-нибудь бугая. Подумай только, ведь жребий его жеребцов и то лучше моего: им ведь, окромя корму, дают еще и навыки, учат всяким штуковинам, хотя держать берейтора – дорогое удовольствие! А мне, своему единокровному брату, он предоставил расти, как сорной траве, так что я ему обязан воспитанием не больше, чем какая-нибудь тварь, которая ищет пропитания в назёме. И вот он за эту ничтожную милость, которую оказывает мне, пыжится изо всех сил, чтобы отнять у меня то, что дала сама природа. Заставляет харчеваться вместе с батраками, вообще оттирает меня от моего законного места и чем дальше, тем больше подрывает мое достоинство. Вот какое он дал мне воспитание! Вот что смущает меня, Адам, и вот от чего просыпается во мне и начинает говорить дух моего отца. Это же холопство! Это невыносимо, наконец! Но я ума не приложу, что можно сделать.

А вот хозяин, ваш брат.

Спрячься где-нибудь, Адам, и ты сам услышишь, как он шокирует меня.

Ну-с, чем вы занимаетесь, сэр?

Ничем. Не шибко я грамотный, чтобы ходить на занятия.

Значит, сэр, вы заняты тем, что убиваете время?

Занятно! Черт возьми! Скорее я вместе с вами убиваю вашего бедного брата, – смертным грехом праздности. Вот чем я занят.

Пресвятая дева! Грехов вам не занимать, ибо все они от праздности и родятся.

Прикажете пасти ваших свиней и вместе с ними набивать чрево рожками? Только сначала, сударь, покажите отцовское имение, которое я расточил, прежде чем дошел до такой нищеты.

Вы забыли, где находитесь, сэр?

Отнюдь. Я в саду вашей милости.

Вы помните, кто стоит перед вами?

Как же! Ваша милость во весь рост. Я-то помню. Чего нельзя сказать о вашей милости, которая могла бы вам подсказать, что я ваш младший брат, что я одной с вами крови. Обычай народов ставит вас надо мной по праву первородства. Но столь же почтенный обычай не отменяет нашего родства, хотя бы двадцать братьев стали между нами. Мы должны были поделить людское почтение к нашей фамилии, но вы подоспели раньше и присвоили всё.

Что, щенок?

Не лайтесь, не лайтесь, сударь: вы сами того же помета.

На что замахиваешься, подлец?

Я не подлец, а младший сын рыцаря Роланда дю Буа, и трижды подлец тот, кто назовет такое происхождение подлым. Не будь ты моим братом, я вырвал бы твой язык, которым ты порочишь сам себя.

Не надо ссориться, добрые господа! Ради памяти вашего отца, помиритесь!

Прочь с дороги!

Нет, сударь, извольте еще кое-что выслушать! Отец вам завещал дать мне настоящее воспитание, а вы растили меня среди поселян, вытравляя из меня рыцарские качества. Дух отца восстает во мне, и я не намерен больше терпеть. Поэтому или дайте мне возможность обучаться всему, что необходимо для дворянина, или возвратите ту малость, которая мне была завещана, и я отправлюсь на поиски своей планиды.

И что ты будешь делать, когда все промотаешь? Впрочем, сэр, будь по-вашему. По крайней мере, в одном: даю вам добро на то, чтоб вы избавили меня от своей особы.

Не раньше, чем вы отдадите мое добро.

И вы убирайтесь с ним, старый кобель!

Значит, за все труды меня так наградили! Вот я уже и кобель! Вот я уже и старый! Но что правда, то правда, я даже все зубы потерял на вашей службе. Небо упокой моего старого доброго хозяина: уж он-то не угостил меня такими поносными словами!

Вот как! Он начинает отбрасывать тень против меня! Ну, я тебя укрощу! А тысячи крон тебе не видать. Эй, Дени!

Чего изволите, ваша милость?

Карл, герцогский борец, пришел поговорить со мной?

Да, ваша милость. Уже давно ждет-с.

Пригласите его.

С добрым утром, ваша милость.

Милейший Карл, что нового при новом дворе?

При новом дворе новостей нет. Старый герцог, вы знаете, изгнан своим младшим братом; за ним последовали три или четыре дворянина – из преданности, которую новый герцог объявил предательством. Впрочем, он пожелал им доброго пути. А их лены и доходы взял в казну.

И Розалинда, дочь прежнего герцога, последовала за отцом?

Отнюдь. Ее кузина, дочь нового герцога, так привязана к ней (их вместе воспитывали с колыбели), что она отправилась бы в изгнание вместе с Розалиндой или умерла бы в разлуке. Поэтому герцог оставил племянницу при дворе и содержит ее, как родную дочь – слишком уж эти мамзели дружка дружку любят.

А где нашел пристанище прежний герцог?

Говорят, в Арденнском лесу. И он, и ватага лихих людишек вместе с ним. Прямо аглицкий Робин-Гуд, только в старости. Хотя, говорят, туда каждый день прибывает молодежь. Живут – не тужат, совсем как в золотом веке.

Если не ошибаюсь, завтра вы устраиваете состязания в честь нового герцога?

Так точно, сэр. Потому я и осмелился прийти к вам. Мне передали по секрету, будто ваш младший брат Орландо намерен явиться в маске ко двору герцога и принять мой вызов. На карте моя репутация, и любому, кто станет бороться со мной, я, будьте уверены, сломаю какой-нибудь, извините за выражение, член. И хорошо, если этим ограничится. Ваш брат еще в таком нежном возрасте… Мне ведь придется причинить ему членовредительство ради моей репутации. Прошу вас: или убедите молодого человека отказаться от своего намерения, или не обижайтесь, если я ему что-нибудь сломаю против моей воли.

Благодарю тебя, Карл, за столь глубокое почтение и постараюсь не остаться в долгу. Когда я узнал о затее моего брата, к каким только доводам я не прибегал, чтобы его переубедить, но это, Карл, самый дубинноголовый юнец во всей Франции. У него такие претензии! Он не допускает достоинств ни в ком, кроме своей персоны, да еще самым подлым образом злоумышляет против меня, брата своего. Так что смело можешь переломать ему абсолютно все члены – от лодыжки до хребта. И учти: если ты не отделаешь его на славу, то уже не отделаешься от него, пока он не изведет тебя ядом или каким-нибудь другим предательским способом. Уверяю тебя – я не могу об этом говорить без слез, – наш век не знал человека столь молодого и столь же заблудшего. Мой братский долг – вскрыть его. Я выражаюсь не в анатомическом, а в психологическом смысле, подразумевая вскрытие не нутра, а натуры, – иначе мне придется краснеть и плакать, тебе же – бледнеть и изумляться.

Сердечно рад, что пришел к вам. Ну, если он завтра объявится, я ему воздам! То есть, я хотел сказать: задам. Чтобы мне больше призов не видать! Небо да хранит вашу милость!

До свидания, милейший.

Как раздухарился этот долборылый мордоворот! Я позабочусь о том, чтобы он не успокоился. Надеюсь, что завтра с моими неприятностями будет покончено. Клянусь спасением души, брат – единственный человек, которого я ненавижу. Он кроток и благороден, хотя нигде не учился и не воспитывался. Его все любят, особенно моя челядь, с которой он водится с детства. Из-за него никто не любит меня. Но скоро этот борец внесет ясность во все. Пойду поищу мальчишку и раззадорю его как следует. 

Розалинда, сестрица, пожалуйста, улыбнись.

Селия, дорогая, сейчас я выказываю больше удовольствия, чем в прежние времена, а ты хочешь, чтобы я выглядела еще веселее! Уж не научишь ли ты меня, как забыть изгнанного отца и вспомнить о каких-то необыкновенных изысканных развлечениях?

Вот и видно, что ты любишь меня гораздо меньше, чем я тебя. Если бы мой дядя, а твой отец-изгнанник изгнал моего отца и твоего дядю, а меня удерживал бы при дворе, уж я-то постаралась бы возлюбить дядюшку – прямо как отца родного. И ты могла бы постараться, но ты не любишь меня – вот и все.

Хорошо, я забуду о своем положении, осчастливленная переменой твоего.

Ты же знаешь, у моего отца детей больше нет и не будет, и, вот тебе крест, когда он умрет, его наследницей окажешься ты. Все, что он отобрал у твоего отца силой, я верну тебе полюбовно, клянусь честью. Чтобы мне превратиться в чудище! Поэтому, Роза, милая Роза, утешься.

О, сестрица, тогда я, пожалуй, не только утешусь. Я бы не отказалась и потешиться. Ты ведь любишь потехи?

Потехи люблю, но потешаться над любовью… Ты можешь предаться любовным играм, но так, чтобы не проиграла твоя честь.

Какой же игре мы тогда предадимся?

Игре с судьбой, чтобы милая кумушка вращала свое колесо ко всеобщему удовольствию.

Это замечательно! Ведь Фортуна распределяет свои дары слишком несуразно. А уж если дело касается нас, бедных женщин, тут она просто слепнет.

Что правда, то правда. Честных женщин Фортуна обычно мастерит неизвестно какими инструментами, а красивых нередко совсем лишает чести.

Не совсем так. Судьба у тебя вторгается в пределы естества. Фортуна распоряжается удачей, а красоту или уродство дает Природа.

Что значит «не совсем так»? Разве Фортуна не может отнять красоту, данную Природой, и швырнуть в огонь? Или вот сейчас Природа побуждает нас шутить над Фортуной, а Фортуна посылает к нам шута. Природа оттачивает наше остроумие, а Фортуна срезает нас.

И что обиднее всего, Фортуна избрала для этого обрезания такой тупой ланцет.

А если это проделки не Фортуны, а Природы? Вдруг она усомнилась в том, что наше остроумие божественно, и подбросила нам для его проверки этот пробирный камень? Хотя Природа вряд ли создала бы такого дурака: на нем же пробы негде ставить. Он больше похож на существо из пробирки. – Эй, пробирное существо, куда пробираешься?

Ваш отец послал меня за вами, сударыня.

Он назначил тебя послом?

Никак нет. Просто он сказал, чтобы я посол за вами, клянусь моим благородием.

Где ты набрался таких слов, дурак?

У одного рыцаря. Мы ели блинчики, и он клялся своим благородием, что они еще туда-сюда, и клялся своим же благородием, что кетчуп – ни то ни сё. Я же, напротив, настаивал, что кетчуп еще туда-сюда, но блинчики – черт знает что! Если прав был он, то я заблуждался, но если прав оказался я, то он ложной клятвы не давал.

Как это понимать, ходячая энциклопедия?

Да, объясни нам, разнуздай свою мудрость.

Сначала поклянитесь вашими бородами, что я нахал.

Клянемся нашими бородами, которых нет, что ты нахал.

Будь я таковым, я поклялся бы в том же своим нахальством, которого нет. Если мы клянемся тем, чего у нас нет, разве мы даем ложную клятву? То-то же! Вот и рыцарь клялся своим благородием, которого у него отродясь не бывало.

Ты на что это намекаешь?

На того, кто получает всякие блага от вашего родителя.

Кто пользуется благами моего родителя, тот обладает и благородием. Ты завираешься, дурак. Ужо зададут тебе таску!

Вот тоска-то! Не дают дуракам высказаться про глупости умников!

Твоя правда, шут. С тех пор как дуракам запретили выдавливать из себя ту каплю ума, что у них еще осталась, из умников так и полилась дурость. Смотрите, к нам движется Де Комильфо.

Рот его наполнен новостями.

Которыми он воспитает нас, как голубь – своих птенцов.

И мы будем воспитанными-превоспитанными, как две горлицы.

Bon jour, monsieur Де Комильфо. Какие новости?

Прекрасные принцессы, вы пропустили нечто весьма яркое.

Простите, какого же цвета?

Простите – что какого цвета?

Нечто.

Как вас прикажете понимать?

Как вам позволит остроумие и велит фортуна.

Или фатум.

Мне остроумие ни к чему.

И не надо! Твоя тупость – залог чужой остроты.

Сударыни, я в потерял нить. Я ведь шел сюда рассказать вам о замечательном поединке, поскольку вы пропустили его начало.

Рассказывайте всё!

Всего, ваша светлость, и не расскажешь! Это невозможно, ибо всего еще не было. Вы пропустили начало, сейчас объявили перерыв, окончание же поединка вы сможете увидеть сами, поскольку он продолжится именно здесь.

Итак, продолжение, окончание… А начало уже погребено? Или вы его все же откопаете?

Начнем с того, что старик и три его сына…

Так это начало поединка или сказки?

Три славных рыцаря…

С одним девизом на щитах: «Обреченные приветствуют тебя».

Сначала вышел старший брат. Карл тотчас же хватил его оземь и сломал ему три ребра. Едва ли несчастный выживет. Среднего и младшего постигла та же участь. Так они и лежат без сознания, а старик отец рыдает над ними, и зрители плачут от сострадания

Еще бы!

Просите, сударь, это и есть то самое «нечто», которое пропустили прекрасные принцессы?

Да, то самое, о котором я рассказал.

Это нечто! Видно, быть мне дураком до конца дней. Я не понимаю, зачем принцессам любоваться сокрушением ребер.

Успокойся, я тоже этого не понимаю.

Неужели кому-то по нутру игра в кости таким манером? Неужели хряск раздробленных костей музыкальнее дроби кастаньет? Неужели нам понравилось бы присутствовать при этом?

Придется, если вы останетесь. Основной поединок должен состояться именно здесь, и он сейчас начнется.

Да, все идут сюда. Что ж, задержимся и посмотрим.

Быть посему. Если молодой человек не желает слушать увещеваний, мы умываем руки.

Этот юноша хочет бороться с Карлом?

Да, сударыня.

Он слишком юн. Но держится бодро.

Ба! Что я вижу! Мои дочь и племянница желают присутствовать при поединке?

Да, ваша светлость, пожалуйста, позвольте нам.

Не думаю, что вы получите удовольствие. Силы слишком неравны. Я из одного христианского человеколюбия пытался отговорить юнца, но он глух ко всем доводам. Разве что вам удастся его вразумить – что ж, попытайтесь.

Де Комильфо, будьте добры, пригласите его.

Я отойду из деликатности.

Благодарю за честь и радостно повинуюсь.

Юноша, вы действительно вызвали на поединок Карла?

Не совсем так, прекрасная принцесса. Это он вызывает всех желающих, а я, как другие, решил противопоставить его силе свою молодость.

Молодой храбрец, не слишком ли вы безрассудны? Вы уже видели жестокие доказательства силы Карла. Взвесьте свои силы, поймите опасность вашей затеи, найдите равного противника. Ради вас самих, не рискуйте! Просим вас.

Просим вас! Мы уговорим герцога отменить поединок, и ваша честь не пострадает.

Пожалуйста, не карайте меня, допуская, что я могу оказаться ничтожеством. С другой стороны, мне самому неприятно отказывать таким прекрасным дамам. Лучше поддержите меня своими добрыми взглядами и верой в победу. Если я буду побежден, то не потеряю чести. И славы не потеряю, потому что еще не завоевал ее. Если погибну, тоже ничего не потеряю, потому что еще не жил. И друзей не потеряю, потому что их еще нет. Да и, положа руку на сердце, мир тоже не потеряет ничего. Может быть, даже выиграет, если я занимаю чужое место. Пусть придет человек более достойный. Мой уход ничего не нарушит в мире, потому что я ничего не создал и ни с чем себя не связал.

О, если бы я умножила ваши силы за счет своих, хотя и слабых!

И я тоже!

Всем сердцем желаю вам удачи и молю небеса, чтобы мы ошиблись в худших своих опасениях!

И да сбудутся все желания ваших сердец!

Ну, где отчаянный удалец, который желает вернуться в лоно матери-земли?

Здесь, сударь, но он не имеет столь извращенных желаний.

Деретесь до первого падения одного из вас.

Ваша светлость, вы упорно пытались спасти его от первого падения, а на второе он и сам не будет напрашиваться.

Сначала дело, сударь, потом веселье. Хорошо смеется тот, кто смеется последним.

О юноша, да поможет тебе Геркулес!

Будь я невидимкой, подставила бы подножку этому верзиле!

О славный юноша!

Если бы мои глаза метали стрелы молний, я знала бы, кого повергнуть наземь!

Довольно! Довольно!

Ваша светлость, дозвольте продолжить! Я только раззадорился!

Что скажешь, Карл?

Он потерял дар речи, ваша светлость.

И вряд ли скоро сможет говорить.

Убрать его. Кто ты, герой безвестный?

Я – младший сын Роланда дю Буа.

Зачем ты сын его, а не другого?

Свет мнил, что он достойный человек,

Но мне он глубоко антипатичен,

Возможно, я приблизил бы тебя,

Происходи ты из другого дома.

Юнец, ты мог бы пригодиться мне,

Когда бы ты носил иное имя.

Всех благ.

                  На месте моего отца

Могла бы так я поступить, кузина?

Я младший сын Роланда дю Буа,

И даже старшим сыном Фредерика

Я стать бы не хотел.

                                    А мой отец

Роланда чтил, как собственную душу.

Любил его. И Франции народ

Согласен был с отцом. Я даже рада,

Что не назвался юноша – не так

Молила б я его не откликаться

На вызов Карла.

                              Милая сестра,

Идем-ка, поблагодарим героя,

Ободрим и поддержим. Мой отец

Завистлив и надменен. О, как стыдно!

Великолепны были вы, мессир.

Вы превзошли все ожиданья наши,

Вы оказались рыцарем в бою,

И если вы таким же кавалером

В любви себя проявите, тогда

Завидна будет участь вашей дамы.

От дамы с незавидною судьбой

Возьмите этот талисман на память.

Хотела б я вам больше подарить,

Но, к сожалению, не в состоянье.

Идем, кузина.

                         Славный шевалье,

 

Прощайте. Да, идем.

                                     Да что со мною!
Не побежал за ней. Стою, как пень.
Спасибо даже не сказал – как будто
Остолбенел!

                       Смотри, он нас зовет.

И где теперь моя гордыня? Видно,

Вслед за величием ушла она.

Вернусь. Вы звали нас, отважный рыцарь?

А вы боролись очень хорошо.

Не только над противником победу

Вы одержали.

                         Ты идешь, сестра?

Да, разумеется. Прощайте, сударь.

Но что, что так связало мой язык?

Она ведь поощряла к разговору.

Над силой Карла восторжествовав,

Своею слабостью сражен Орландо.

Мессир, позвольте добрый дать совет:

Не надо здесь задерживаться. Вами

Все, разумеется, восхищены.

Все искренне вас полюбили, сударь.

Все – но, увы, не герцог Фредерик.

Ему чужая честь невыносима.

Он чересчур капризен и гневлив –

Определений более пристойных

Я для него не в силах подобрать.

Спасибо, сударь. Но спросить позвольте:

Которая из этих двух девиц,

Смотревших на борьбу, – дочь Фредерика?

По поведенью – ни одна из них,

А по происхожденью – та, что ниже.

Что ниже ростом – я хотел сказать.

Дочь герцога-изгнанника – другая.

Пока ее оставил Фредерик

Как компаньонку Селии. Девицы

Привязаны друг к дружке с малых лет,

Порой родные сестры… или братья

Друг друга не способны так любить.

Но быть им вместе, думаю, недолго:

На Розалинду герцог разозлен

За то, что общество ее жалеет

И высоко за добронравие чтит.

Помимо этого, она – живое

Напоминанье о своем отце.

Конечно, я хотел бы ошибиться,

Но, полагаю, скоро Фредерик

Приличья окончательно отбросит,

И бедной девушке несдобровать.

Теперь прощайте. Или до свиданья,

Когда придут иные времена.

Спасибо вам. До скорого свиданья.

Да, в полымя попал я из огня!

Повсюду мне готова западня:

От герцога и брата жду гонений,

Но, Розалинда, ты мой добрый гений!

Розалинда, сестрица! Храни нас Купидон! Неужели ни слова?

Даже междометия, вроде «тубо», чтобы отдать команду собаке.

Зачем бросаться междометиями, да еще цыкать на собак! Полайся лучше со мной. Убей меня своей логикой.

Обрушив логику на тебя, я, таким образом, ее утрачу. Это убьет нас обеих.

Ты по-прежнему тоскуешь по отцу?

Скорее по возможному отцу моего ребенка. О, сколько терний в этом пошлом мире!

Это скорее волчцы, брошенные в тебя ради смеха праздными пошляками. Таков закон природы: к прекрасному вечно липнет всякая дрянь. Особенно если ходить неторными тропами.

Я стряхнула бы репьи с платья, но в сердце у меня засели шипы.

Так вырви их.

Знать бы еще, как это делается!

Махни рукой.

На него или ему?

Как ты можешь бороться со своими чувствами, если сама не знаешь, чего тебе хочется?

Мои чувства борются со мной – на стороне отважного атлета.

Разве ты с ним борешься? По-моему, ты не против, чтобы он уложил тебя на обе лопатки. А серьезно: неужели младший сын Роланда дю Буа покорил тебя?

Мой отец любил Роланда.

И, следовательно, дочь своего отца обязана любить Роландова сына? Да, ты воистину убьешь меня своей логикой! Мой отец ненавидел Роланда, ненавидит его сына – и что же? Я обязана ненавидеть Орландо?

Ни в коем случае – ради меня!

О, это, конечно, веский довод: argumentum ad hominem.

Я люблю его по достоинству. Ты любишь меня – вот и полюби его. – Сюда идет твой отец.

Смотрит зверем. Что-то будет!

Мадмуазель, укладывайте вещи –

И убирайтесь вон.

                                Я, дядя?

                                                 Вы,

Племянница. К кому же обращаться,

Когда не к вам? Так: через десять дней

Должна быть ты за двадцать миль отсюда.

Иначе – смерть!

                             Но в чем моя вина?

Когда сама себя я понимаю,

Не потеряла памяти, не сплю,

Не грежу наяву и не безумна,

То не было и в мыслях у меня

Хоть чем-то посягать на вашу светлость.

Себя не показала я ни в чем

Изменницей – ни в деле и ни в слове.

Не показала! Да ведь ты сейчас

Показываешь это каждым словом!

Изменники все так и говорят,

Что, мол, они, как ангелы, невинны.

Тебе не доверяем – вот весь сказ.

Но ваше недоверье – не измена

 

Моя. Улики нужно предъявить.

Родство с твоим отцом – уже улика.

А вы с ним разве не были в родстве?

Но свергли брата и конфисковали

Его имения. Одно родство

Не означает верности. А впрочем,

Когда б и означало, то ко мне

Всё это отношенья не имеет.

Отец мой никому не изменял,

И я, хоть от него не отрекаюсь,

Не изменила тоже никому.

Почтенный дядя, вы меня лишили

Всего, но я не стала вам врагом.

Послушайте, мой государь…

                                                 Молчи уж!

Ее оставил я из-за тебя.

Не то б она с отцом не разлучилась

И разделяла тяготы его.

Отец, я вас об этом не просила.

Вы сами так решили, государь,

А я тогда была еще ребенком,

Но выросла с ней вместе, и вполне

Ее узнала – и теперь ручаюсь:

Когда она изменница – и я

Изменница. Как может быть иначе?

Не расставаясь сутки напролет,

Мы с нею не играли, не учились,

А лишь интриговали против вас.

Ведь мы сроднились, словно лебедицы,

Влекущие Венеры колесницу.

Вот дура-то! Ведь думает всерьез,

Что изучила нрав тихони этой

Лишь только оттого, что с ней росла!

Молчальница! Несчастная овечка!

Она и ничего не говорит,

А все ее, бедняжечку, жалеют

И косятся с презреньем на тебя:

Мол, ты ее величия лишила,

Хотя она величие твое

Бессовестно крадет на самом деле –

Вот этой бессловесностью своей.

Так помолчи и ты. Пойми хотя бы:

Она исчезнет – засияешь ты.

Короче: я решенья не меняю.

Она к изгнанью приговорена.

Гоните и меня, мой повелитель,

Жить не могу я без общенья с ней.

Вы дура! Всё, племянница, довольно

Я вас терпел! Но честью вам клянусь,

Что если вы задержитесь – умрете.

Тому порукой герцога слова.

Ну, как тебе понравится, кузина?

Вот ты могла бы жить с таким отцом?

Уж лучше я с твоим! Давай меняться!

Давай! Куда ты, бедная, пойдешь?

Ну, ободрись!

                        А разве есть причина?

А разве нет? Ведь я пойду с тобой,

Согласно моего отца приказу.

Он не приказывал тебя изгнать.

Неужто любишь ты меня так мало,

Что понимать способна лишь слова –

И то буквально? Раз мы нераздельны –

Изгнать нас можно только лишь вдвоем.

Отец, как видно, подыскал другую

Наследницу – но что мне до того?

Итак, он изгоняет нас обеих.

Поэтому давай составим план:

Куда нам следовать, каким манером

Что взять в дорогу. Думать не моги,

Что я тебе позволю в одиночку

Все приключенья пережить! О нет!

Пусть, побледнев от скорби, плачет небо,

А мы не будем. В общем, говори,

Что хочешь – я иду с тобою вместе.

Куда же мы пойдем?

                                     В Арденский лес.

И там отыщем дядю.

                                    Но опасно

Девицам отправляться в дальний путь.

Воров, конечно, золото прельщает,

Но мы получше золота с тобой.

А нам одеться нужно победнее,

Раскрасить лица умброй – и тогда,

Я полагаю, нас никто не тронет.

Уж лучше я мальчишкой наряжусь:

Рост у меня для женщины изрядный.

Возьму стилет, рогатину – и пусть

Как женщина, я трепещу от страха,

Его сокроет мужественный вид.

Такими ведь бывают и мужчины.

И как же называть тебя, мой друг?

Я буду Ганимед – как виночерпий

Юпитера. Мифический герой

Мне подойдет для самовыраженья.

А ты какое имя изберешь?

Зови меня Нонграта. Подходяще

Для изгнанной принцессы.

                                               Может, нам

Шута позвать с собой? Всё веселее,

Да и спокойней.

                              Ну, его и звать

Нам не придется: сам на край вселенной

За мною побежит – лишь поманю.

Теперь идем в дорогу собираться.

Мы лишь необходимое возьмем,

И, главное – побольше бриллиантов!

Обдумаем, когда нам выступать

И как вернее избежать эскорта.

Нас герцог хочет покарать, а мы

Выходим на свободу из тюрьмы.