(Картина 18 <5.1>. Входят клоун и его ассистент — оба с лопатами.)
КЛОУН. Как её можно хоронить по-христиански, когда она по своей воле рассталась с собственной душой?
АССИСТЕНТ. Вот так вот и можно, так что не спорь — копай быстрей могилу: это дело рассматривал суд и оправдал её.
КЛОУН. С какой же стати оправдал: она ведь утопилась с превышением необходимой самообороны?
АССИСТЕНТ. Тебя не спросили.
КЛОУН. Это должно квалифицироваться не как самооборона, а как самонападение, вот. Если я себя топлю преднамеренно, то состав преступления налицо: мотив, заказ и исполнение. Вывод один — умышленное самоубийство.
АССИСТЕНТ. Слушай, ты, коллега-землекоп…
КЛОУН. Я не закончил. Предположим, вот вода, а вот человек: если человек идёт к воде и тонет, то, обращаю ваше внимание, — он сам является инициатором, а если вода затопляет человека, то, соответственно, это она его топит, а не он сам себя, следовательно, кто сам себя умышленно не убивал, тому нельзя инкриминировать самоубийства.
АССИСТЕНТ. Это в каком же кодексе записано?
КЛОУН. В уголовном.
АССИСТЕНТ. А по правде знаешь, что? Не будь она дамой из высшего света, и хоронили бы её не по-христиански.
КЛОУН. Я и говорю: у кого есть положение в обществе, тот с полным правом может топиться и вешаться, а нам — хрен. Давай лопату. Садовники, могильщики и остальные землекопы — люди древнейшей профессии, ведущей свою традицию от самого Адама.
АССИСТЕНТ. От Адама?
КЛОУН. Конечно: он был первым из людей, кто работал руками.
[АССИСТЕНТ. Как это — работал руками?
КЛОУН. Ты что, нехристь необученный, что ли? Писания не знаешь? В Писании сказано: «Адам возделывал землю». Рыл, то есть, по-нашему, — копал, одним словом.][1] Ещё вопрос на засыпку.
АССИСТЕНТ. Насыпай уже.
КЛОУН. Кто строит надёжнее, чем плотник, каменщик и корабельный мастер?
АССИСТЕНТ. Строитель виселиц: сооружение этого рода долговечнее любого из смертных, для которых оно предназначено.
КЛОУН. Это ты хорошо сказал — про виселицу, но виселица хороша для тех, кого неплохо бы повесить — например, за слова о том, что виселица долговечней церкви, так что будь готов. Ответ не засчитан, — у тебя последняя попытка.
АССИСТЕНТ. Тот же вопрос?
КЛОУН. Да: отвечай — и свободен.
АССИСТЕНТ. Я тебе отвечу.
КЛОУН. Отвечай.
АССИСТЕНТ. Нет, я сдаюсь.
КЛОУН. Ладно, не напрягайся: сколько осла ни понукай, он лошадью не станет. А отвечать надо: «могильщик», потому что хижины, сработанные его руками, дождутся Страшного суда. Ты проиграл — тебе бежать за выпивкой.
(Ассистент клоуна уходит.)
(Копает могилу и поёт.)
Я в юности имел успех
И девушек любил —
На всех на них, на них на всех,
Казалось, хватит сил.
(Входят Гамлет и Горацио.)
ГАМЛЕТ. Он что, не понимает, что он делает, если может совмещать рытьё могилы с мелодекламацией?
ГОРАЦИО. В жизни ко всему привыкаешь.
ГАМЛЕТ. Да, практическая деятельность отвлекает от ненужных мыслей.
КЛОУН (поёт). Но жизнь прошла, и впереди
Не видно перспектив:
Пожил своё — переходи
По описи в архив. (Выбрасывает череп.)
ГАМЛЕТ. Тот, кому принадлежал этот череп, своё уже отпел, независимо от того, кем он был при жизни, — может быть, крупным политиком, умевшим хитрить с самим господом Богом, — почему бы нет?
ГОРАЦИО. Всё может быть, милорд.
ГАМЛЕТ. Или особой, приближённой к государю, — он говорил: «Доброе утро, ваше величество! Как изволили почивать, ваше величество? Что прикажете, ваше величество?» — и сам носил высокий титул и громкое имя, — почему бы нет?
ГОРАЦИО. Да, милорд, вполне возможно.
ГАМЛЕТ. А теперь он перешёл на службу к её величеству Смерти и должен покорно сносить удары лопатой по многострадальной голове, — закономерная эволюция, если вдуматься. Мы всю жизнь заботливо оберегаем свои кости от переломов и прочих мелких повреждений, чтобы сохранить их в таком вот нетронутом виде.
КЛОУН (поёт). Лопата, заступ и мешок,
В котором в гроб кладут;
Осталось яму вырыть в срок —
Жильцу создать уют. (Выбрасывает другой череп.)
ГАМЛЕТ. Вот и второй персонаж. Он у нас будет служителем закона. Что принесли ему все его юридические консультации и победы на судебных процессах? Как он терпит такое грубое обращение этого хама и почему не подаёт иск о защите чести и достоинства? Зачем он всю жизнь вкладывал деньги в недвижимость, приобретал в собственность землю, если после смерти вся земля, которой он владеет, умещается в его опустевшей черепной коробке? И ради этого — столько усилий и потраченных нервов?
ГОРАЦИО. Да, похоже, ради этого, милорд.
ГАМЛЕТ. Пергамент делают из бараньей кожи?
ГОРАЦИО. Да, милорд, или из телячьей.
ГАМЛЕТ. Значит, те, кто верят в прочность писаных законов, — сами бараны или телята, в лучшем случае. Я поговорю с этим красавцем. — Эй, дядя, чья это могила?
КЛОУН. Моя, сэр.
(Поёт.)
Осталось яму вырыть в срок —
Жильцу создать уют.
ГАМЛЕТ. Похоже, и вправду твоя, раз ты так глубоко в неё зарылся.
КЛОУН. Пока я в ней роюсь, — она моя, а когда зарою в неё вас, — будет ваша.
ГАМЛЕТ. Она не твоя и не моя, пока мы живы, — она для мёртвых, а не для живых.
КЛОУН. Пока мы живы, мы живые, а как помрём, так сразу станем мёртвыми, а кто раньше — вы или я — это как повезёт.
ГАМЛЕТ. Но ты же роешь её для конкретного человека, — кто он такой?
КЛОУН. Это вовсе и не он.
ГАМЛЕТ. Тогда кто она такая?
КЛОУН. А она не такая.
ГАМЛЕТ. Кто же та, которую должны похоронить?
КЛОУН. Та, которая была таковой, пока была жива, ныне же, упокой Господи её душу, уже таковой не является.
ГАМЛЕТ. Этот интеллектуал точен в формулировках. Приходится выбирать выражения, иначе от него ничего не добьёшься. Клянусь Богом, Горацио, в последние годы народ подозрительно быстро умнеет, — даже не знаю, чему приписать. — Сколько лет ты тут роешь могилы?
КЛОУН. Ровно столько, сколько прошло с того дня, когда наш последний король Гамлет победил Фортинбраса.
ГАМЛЕТ. Так давно?
КЛОУН. Наоборот — совсем недавно: как раз в тот день родился молодой Гамлет, который теперь сумасшедший и отправлен в Англию.
ГАМЛЕТ. За что же его в Англию отправили?
КЛОУН. За то и отправили, что сумасшедший, — пусть полечится; а не вылечится — тоже не беда.
ГАМЛЕТ. Не беда?
КЛОУН. Конечно: там это позволительно, там все сумасшедшие, как он, — он никому мешать не будет.
ГАМЛЕТ. А как же он сошёл с ума?
КЛОУН. Говорят, весьма неожиданно.
ГАМЛЕТ. Как — неожиданно?
КЛОУН. В один момент умом тронулся.
ГАМЛЕТ. На какой почве?
КЛОУН. На датской — какой же ещё: я в этой почве с ранней юности, уж тридцать лет, копаюсь.
ГАМЛЕТ. И сколько времени человек пролежит в земле, пока не сгниёт?
КЛОУН. Ну, если он не сгнил ещё при жизни, — потому как в наше время не принято встречать свой смертный час в пристойном виде, — то в земле продержится лет восемь-девять; дубильщик кожи точно девять лет протянет.
ГАМЛЕТ. За что ему такая привилегия?
КЛОУН. За то, что собственная кожа у него дублёная и воду не пропускает, а мёртвое тело разлагается под воздействием воды. Вот этот череп, например, пролежал в земле двадцать три года.
ГАМЛЕТ. Чей же это череп?
КЛОУН. Одного придурка — знаете, кого?
ГАМЛЕТ. Не представляю.
КЛОУН. Шутника, который как-то вылил мне на голову бутылку рейнского вина, сволочь. Это, сэр, череп Йорика, королевского шута.
ГАМЛЕТ. Этот?
КЛОУН. Этот, этот.
ГАМЛЕТ. [Дай сюда.][2] — Господи, Йорик! — А ведь я знал его, Горацио: это был человек редкого обаяния, с неиссякаемой фантазией, он сотни раз сажал меня к себе на плечи, а что осталось от него теперь — страшно подумать. — Где теперь твои шутки, смешные ужимки, мрачные остроты и скабрёзные частушки, от которых все сидевшие за обеденным столом не сговариваясь начинали кашлять и хрипеть от хохота? Что бы ты сказал, если б сейчас видел себя со стороны? Молчишь? Я дам тебе совет: когда встретишь красивую женщину, покажи ей, во что она превратится рано или поздно, — я тебя уверяю, — ей станет смешно. — Горацио, пожалуйста, скажи мне одну вещь.
ГОРАЦИО. Какую, милорд?
ГАМЛЕТ. Как ты думаешь, Александр Македонский так же выглядел, когда лежал в земле?
ГОРАЦИО. Боюсь, что так же.
ГАМЛЕТ. И источал такой же запах?
ГОРАЦИО. Да, милорд, точно такой же.
ГАМЛЕТ. Вот, оказывается, в чём наше конечное предназначение, Горацио! Великий император может стать затычкой в пивной бочке, если мы проследим за судьбой его праха.
ГОРАЦИО. Это слишком вольное допущение, милорд.
ГАМЛЕТ. Нет, вполне вероятное, если быть последовательным и не пропустить ни одной промежуточной стадии. Давай проверим: Александр умер, Александр похоронен, Александр превратился в прах, прах — это земля, из земли добывают глину, так почему бы из глины, в которую он превратился, не сделать затычку для бочки?
Пока он правил миром, разве мог он
Предназначать для утепленья окон
Свой прах, который, в глину обратясь,
Монарха опрокинул носом в грязь? —
Но что это: король и королева,
(Появляются Клавдий, Гертруда, Лаэрт, придворные и священник за гробом.)
Придворные, — кого в последний путь
Так провожают нетрадиционно?
Виновник траурного торжества,
По-видимому, сам себя отправил
В загробный мир. Иди сюда — смотри.
ЛАЭРТ. Какая дальше процедура?
ГАМЛЕТ. Это
Лаэрт — что делает он здесь?
ЛАЭРТ. Я вас
Спросил: что дальше следует по плану?
СВЯЩЕННИК[3]. Мы выполнили план по всем статьям
И в нарушенье всех церковных правил.
К несчастью, смерть несчастной не даёт
Нам права хоронить её как должно,
И вы скорей должны благодарить
За то, что мы пошли вам на уступки
И согласились проводить её
Под звон колоколов, а не под ругань
Озлобленной толпы.
ЛАЭРТ. И это всё,
Что в ваших силах?
СВЯЩЕННИК. Да, всему есть мера:
Кощунством было бы пропеть над ней
Заупокойную молитву, словно
Её душе отпущены грехи.
ЛАЭРТ. Ну, если так, — закапывайте в землю:
Пусть из земли фиалки прорастут.
Моя сестра на небо вознесётся,
Чтоб всех церковников отправить в ад.
ГАМЛЕТ. Его сестра? Офелия?
ГЕРТРУДА (кладёт цветы). Прекрасной —
Прекрасное. Ты Гамлета женой
Могла бы стать, и я бы украшала
Цветами не могилу, а постель
Твою.
ЛАЭРТ. Да будет тот навеки проклят,
Кто в душу нежную твою проник,
Чтоб изнутри её разрушить. — Стойте!
Я не успел сказать ей, что хотел.
(Прыгает в могилу[4].)
Теперь землёй накройте нас обоих,
Пусть до небес растёт могильный холм,
Чтоб превзойти вершину Пелиона
И синего Олимпа.
ГАМЛЕТ. Это кто
Здесь так страдает, что его стенанья
Способны задержать движенье звёзд,
Их уподобив уличным зевакам?
Я, Гамлет Датский, жду ответа.
ЛАЭРТ. Ты
Его получишь, можешь быть уверен! (Бросается на Гамлета.)
ГАМЛЕТ. И это твой ответ? Ты вместо слов
Руками разговаривать собрался?
А если я ударю по рукам
Тебя — вот так, — что ты тогда ответишь?
КЛАВДИЙ. Остановить их!
ГЕРТРУДА. Гамлет!
[ВСЕ. Господа!][5]
ГОРАЦИО. Милорд, спокойно.
(Лаэрта с Гамлетом разнимают.)
ГАМЛЕТ. Мне на эту тему
Давно хотелось с ним поговорить,
И разговор нам предстоит серьёзный.
ГЕРТРУДА. О чём, сынок? Что скажешь ты ему?
ГАМЛЕТ. Что сорок тысяч братьев всей совместной
Любовью не сумеют превзойти
Мою любовь к Офелии. — Что в память
О ней ты сделаешь?
КЛАВДИЙ. Он не в себе,
Не забывай, Лаэрт.
ГЕРТРУДА. Не надо, Гамлет!
ГАМЛЕТ. Ну, говори, что сделать ты готов?
Напиться? Голову посыпать пеплом?
Затеять драку? Крокодила съесть?
Всех оглушить своим истошным воплем?
В её могилу прыгнуть напоказ
И быть зарытым вместе с ней? Я мог бы
Проделать то же самое. Ты тут
Кричал про холм могильный, — миллионом
Земельных акров придави меня,
Чтоб двести лет я разгребал завалы! —
Всё это я умею, как и ты.
ГЕРТРУДА[6]. Он бредит — надо переждать припадок,
Как шторм пережидают рыбаки,
Чтоб после шторма снова выйти в море.
ГАМЛЕТ. Сэр, не пора ли вам прийти в себя
И наконец вести себя достойно?
А впрочем, сколько волка ни корми,
Ему с волками лучше, чем с людьми. (Уходит.)
КЛАВДИЙ. Горацио, прошу вас, позаботьтесь
О нём. —
(Горацио уходит.)
(Лаэрту.)
Всё происходит так, как мы
Хотели: действие идёт к финалу. —
Ну вот, Гертруда, сын твой и дошёл
В своих переживаньях до границы —
Пора бы напряженью разрядиться. (Уходят.)
[1] По тексту фолио.
[2] По тексту фолио.
[3] ДОКТОР (второе кварто).
[4] По тексту фолио.
[5] По тексту второго кварто.
[6] КОРОЛЕВА (второе кварто), КОРОЛЬ (фолио).
© Перевод и примечания
Виталия Поплавского, 2008
