(Картина 2 <1.2>. Звучат фанфары[1]. Входят Клавдий, Гертруда, Гамлет, Полоний, Лаэрт[2] и придворные.)

 

КЛАВДИЙ[3]. С тех пор как Гамлета постигла смерть,
            Мы все скорбим о незабвенном брате,
            И Дания печально замерла,
            Как в траурном строю на панихиде.
            Но жизнь берёт своё, и нам пора,
            Отдав печали дань, всерьёз подумать
            О нас самих и будущем страны.
            Мы приняли решенье — королеву,
            Ту, что ещё вчера была сестрой,
            Наследницу воинственной державы,
            Пытаясь для приличия таить
            Пред памятью покойного ту радость,
            Что безраздельно охватила нас, —
            Взять в жёны. Никогда бы не рискнули
            Мы совершить столь дерзновенный шаг,
            Когда бы не всеобщая поддержка.
            Теперь по делу. Юный Фортинбрас,
            В обход международных соглашений —
            Или считая, что у нас бардак
            Во всей стране в связи с кончиной брата
            И что настало время взять реванш, —
            Повёл войну в эпистолярном жанре,
            Пытаясь предъявить свои права
            На земли, что отторгнул по закону
            Наш брат покойный у его отца.
            С ним всё понятно. Переходим к сути.

(Входят Вольтиманд и Корнелий[4].)

            Мы дяде Фортинбраса — королю
            Норвегии, страдающему полной
            Потерей сил, которому едва ль
            Известны планы юного героя,
            Хотим направить ноту, где его,
            Подробно информируя, попросим
            Проблему эту взять под свой контроль.
            Торжественно вручаем вам, Корнелий,
            А также вам, достойный Вольтиманд,
            Письмо с приветом старому Норвежцу,
            Которое должно вас уберечь
            От всех дипломатических накладок.
            Мы верим в вас. Счастливого пути. (Отдаёт письмо.)

ВОЛЬТИМАНД[5]. Мы обещаем оправдать доверье.

КЛАВДИЙ. И оправдаете — сомнений нет.

(Вольтиманд и Корнелий уходят.)
       
            Теперь настала очередь Лаэрта:
            О чём вы нас хотели попросить?
            Любая просьба к датскому престолу —
            Сигнал для короля, что не сумел
            Он в должной мере проявить заботу
            О подданных. Как сердцу — голова,
            А руки рту прислуживать готовы,
            С таким же рвеньем сам готов служить
            Я вашему отцу. В чём ваша просьба?

ЛАЭРТ. Я бы хотел вернуться, государь,
            Во Францию, откуда торопился
            На вашу коронацию успеть, —
            И вот теперь, гражданский долг исполнив,
            Я вновь в плену у мыслей и надежд,
            Которые зовут меня обратно[6].

КЛАВДИЙ. А что отец на это говорит?

ПОЛОНИЙ. [Я, сколько было сил, сопротивлялся,
            Но в результате он меня добил,
            И я решил, что проще согласиться,
            Чем спорить с невменяемым.][7] Пускай.

КЛАВДИЙ. Раз так, Лаэрт, — желаю вам удачи.
            Потратьте время с пользой для себя. —
            Ну, а теперь, мой брат и сын мой, Гамлет…

ГАМЛЕТ. Не сын, не брат, не твой и не теперь.

КЛАВДИЙ. Какая туча над тобой нависла?

ГАМЛЕТ. Да нет, скорее солнце бьёт в глаза.

ГЕРТРУДА. Мой милый Гамлет, сбрось цвета ночные
            И к королю лояльность прояви.
            Нельзя всё время, опуская веки,
            Умершего отца искать во тьме.
            От жизни к смерти вечное движенье
            Разрешено лишь в этом направленье.

ГАМЛЕТ. Всё это так.

ГЕРТРУДА. Раз нет пути назад,
            Что означает твой потухший взгляд?

ГАМЛЕТ. Мадам, как вы сказали — «означает»?
            Что может «означать» мой тёмный плащ,
            Наброшенный на чёрную одежду,
            Или дыханья учащённый ритм,
            Глухие стоны, звучные рыданья,
            Или удары в стену головой,
            Или другие виды, жанры, формы
            Печали, скорби, горя и тоски?
            Ведь это всё — актёрское искусство,
            А на дверях души стоит печать
            И ничего не хочет «означать».

КЛАВДИЙ. Одно из ценных свойств твоей натуры —
            Уменье долг отцу платить сполна,
            Но, Гамлет, ведь и твой отец когда-то
            Сам потерял отца, а также дед,
            И прадед также — все носили траур
            Положенное время, но нельзя
            Лоб расшибать себе, моляся Богу.
            Не раскисай, держи себя в руках:
            Не проявляй излишнего упрямства
            И заподозрить не давай себя
            В инфантилизме и дурных манерах.
            Зачем с упорством детским отрицать
            Действительность того, что очевидно
            И всем давно известно? Это грех.
            Грех перед небом, грех перед умершим,
            Перед природой, основной закон
            Которой состоит в круговращенье
            Веществ, включающем земную жизнь
            В свой вечный цикл рожденья и распада,
            Положенного всем: так быть должно.
            Пожалуйста, забудь свои обиды
            Бог весть на что и относись ко мне,
            Как к своему отцу, — я объявляю
            Тебя при всех наследником своим
            И обещаю почитать как сына.
            Твоё желанье снова в Виттенберг
            Уехать на учёбу я считаю
            Нецелесообразным и прошу
            Прислушаться к отцовским настояньям
            И передумать: ты мне нужен здесь —
            Как сын, как брат, советник и наследник.

ГЕРТРУДА. Мой сын, не заставляй себя просить:
            Не езди в Виттенберг, останься с нами.

ГАМЛЕТ. Мадам, я вам послушен, как всегда.

КЛАВДИЙ. Вот вам ответ, достойный принца крови.
Вся Дания твоя. — Прошу, мадам.
Своим осознанным решеньем Гамлет
Даёт сигнал всеобщим торжествам.
Пусть с каждым осушаемым бокалом
Ударит в небо орудийный залп,
И каждый тост наш, обращённый к небу,
Подобно грому прогремит. — Идём.

(Фанфары[8]. Все, кроме Гамлета, уходят.)

ГАМЛЕТ. Чем быть в плену у собственного тела,
            Я перешёл бы в жидкость или газ,
            Когда б Господь запрета не поставил
            Таким экспериментам. Боже мой!
            Каким бездарным и бесперспективным
            Мне кажется весь этот дивный мир!
            Плевал я на него! Как в огороде
            Запущенном, — сплошные сорняки
            Повсюду. Надо ж было докатиться:
            Двух месяцев, как умер, не прошло, —
            Король, который с нынешним в сравненье —
            Как свет и мрак; любивший мать мою
            Так неотступно, что боялся ветер
            С ней слишком фамильярно обойтись;
            Она сама к нему пылала страстью
            Столь явной — никому бы не могло
            И в голову прийти, что через месяц —
            О женщина, какая же ты дрянь! —
            Всё в тех же модных туфлях по сезону,
            В которых шла за гробом вся в слезах,
            Как Ниобея, — что она — о Боже! —
            Сменить партнёра даже дикий зверь
            Так быстро не сумел бы! — выйдет замуж
            За дядю моего, что со своим
            Покойным братом схож, как я с Гераклом.
            Её глаза ещё обведены
            Кругами чёрных слез, а темперамент
            Уже торопит под венец, в постель,
            Чтобы сравнить возможности двух братьев.
            Да, это всё не очень хорошо,
            Но замолчи, язык — предатель сердца.

(Входят Горацио, Марцелл и Бернардо[9].)

ГОРАЦИО. Милорд, вы разрешите?

ГАМЛЕТ. Что за чёрт:
            Горацио — чтоб с места не сойти мне!

ГОРАЦИО. Так точно, принц, — и ваш слуга навек.

ГАМЛЕТ. Мой друг — всегда, отныне и вовеки.
            Горацио, но почему ты здесь? —
            Марцелл?

МАРЦЕЛЛ. Да, принц.

ГАМЛЕТ (Марцеллу и Бернардо). Рад видеть вас обоих.

(К Горацио.)

            С чего ты вдруг оставил Виттенберг?

ГОРАЦИО. Решил себе каникулы устроить.

ГАМЛЕТ. Твой враг тебе не смог бы предъявить
            Такого обвиненья — не пытайся
            На самого себя строчить донос.
            Я знаю: из тебя плохой прогульщик.
            Но только Эльсинор тебе на что?
            Ты здесь проходишь курс алкоголизма?

ГОРАЦИО. Я здесь в связи с кончиной короля.

ГАМЛЕТ. Любезный друг, не надо издеваться:
            Со свадьбой королевы — так точней.

ГОРАЦИО. Да, это правда: не прошло и года.

ГАМЛЕТ. Чтоб дважды не заказывать банкет,
            Объединили свадьбу и поминки.
            Нет, лучше встретить чёрта в небесах,
            Чем в этой жизни пережить такое.
            Отец — его я вижу.

ГОРАЦИО. Где, милорд?

ГАМЛЕТ. В незримом мире моего сознанья.

ГОРАЦИО. Отец ваш был достойным королём.

ГАМЛЕТ. Что характерно — он был человеком.
            Таких, как он, на свете больше нет.

ГОРАЦИО. Милорд, его я видел этой ночью.

ГАМЛЕТ. Кого ты видел?

ГОРАЦИО. Вашего отца.

ГАМЛЕТ. Горацио, ты что?

ГОРАЦИО. Не удивляйтесь,
            Я вас прошу: послушайте меня,
            Я расскажу о том, как это было,
            В присутствии свидетелей.

ГАМЛЕТ. Давай.

ГОРАЦИО. В теченье двух ночей вот эти двое,
            Марцелл с Бернардо, стоя на часах,
            В безжизненной полуночной пустыне
            Столкнулись вот с чем: некий персонаж,
            На вашего отца весьма похожий,
            В экипировке, как велит устав,
            Спокойно дефилирует пред ними,
            Едва их не касаясь, а они,
            От страха чуть в желе не превратившись,
            Стоят, как две скульптуры, и молчат.
            Рискнув поведать под большим секретом
            Всё это мне, они меня с собой
            Решили взять на третью ночь дежурства,
            Где, полностью рассказ их подтвердив,
            В указанное время, в том же виде
            Предстал пред нами ваш отец — его
            Узнал я сразу.

ГАМЛЕТ. Где всё это было?

МАРЦЕЛЛ. На той площадке, где охранный пост.

ГАМЛЕТ. Вы говорили с ним?

ГОРАЦИО. Я попытался,
            Но он мне не ответил — впрочем, нет:
            В один момент ко мне он обернулся,
            Как будто собираясь отвечать,
            Но в этот миг петух прокукарекал,
            И он стремительно пошёл от нас
            Куда подальше.

ГАМЛЕТ. Это очень странно.

ГОРАЦИО. Милорд, всё так и было — я клянусь.
            Мы просто посчитали нашим долгом
            Поставить вас в известность.

ГАМЛЕТ. Молодцы.
            Сегодня вы дежурите?

МАРЦЕЛЛ и БЕРНАРДО[10]. А кто же!

ГАМЛЕТ. Он был вооружён?

МАРЦЕЛЛ и БЕРНАРДО. Да.

ГАМЛЕТ. До зубов?

МАРЦЕЛЛ и БЕРНАРДО. Принц, он был полностью укомплектован.

ГАМЛЕТ. Лица не видно?

ГОРАЦИО. Видно: шлем открыт.

ГАМЛЕТ. Он нервничал?

ГОРАЦИО. Скорей — был в затрудненье.

ГАМЛЕТ. А цвет лица?

ГОРАЦИО. Белей луны.

ГАМЛЕТ. И он
            Смотрел на вас всё время?

ГОРАЦИО. Неотрывно.

ГАМЛЕТ. Эх, не было меня там.

ГОРАЦИО. Он бы мог
            Представить интерес для вас.

ГАМЛЕТ. Надеюсь.
            И долго это продолжалось?

ГОРАЦИО. Я
            До сотни досчитал бы.

МАРЦЕЛЛ и БЕРНАРДО. И всего-то?

ГОРАЦИО. Мне этого хватило.

ГАМЛЕТ. У него
            Седая борода?

ГОРАЦИО. Того же цвета,
            Что все мы помним, — серебристый мех.

ГАМЛЕТ. Я этой ночью с вами подежурю:
            Вдруг он опять придёт.

ГОРАЦИО. Скорей всего.

ГАМЛЕТ. И если на отца похож он вправду,
            Я в ад готов его сопроводить,
            Когда позволит задавать вопросы.
            А вас молю: храните ваш секрет,
            Как вы ещё вчера его хранили,
            И в предстоящем триллере ночном
            Читайте смысл, не подавая реплик.
            Заранее за всё благодарю.
            Итак, в одиннадцать или двенадцать
            Увидимся.

ГОРАЦИО, МАРЦЕЛЛ и БЕРНАРДО. Мы рады вам служить.

ГАМЛЕТ. Зачем служить — останемся друзьями.

(Все, кроме Гамлета, уходят.)

            К чему ты клонишь, инфернальный дух?
            Как видно, не к добру. Скорей бы полночь,
            А там увидим, что за страшный клад
            Вернуть из-под земли нам хочет ад. (Уходит.)