Источник: Улюра А. А. Исторические драмы Екатерины II "в подражание Шекспиру" // Тезисы докладов научной конференции "Россия — Британия"

Традиционно указывают на то, что не владевшая свободно английским языком императрица была знакома с произведениями Шекспира во французском (переложение Летурнера и его сотрудников) или немецком переводах. В письме к Ф. М. Гримму от 1786 г. Екатерина отмечала, что она «читала Шекспира в немецком переводе Эшенбурга; девять томов уже проглочены». Между тем, следует заметить, что обращение Екатерины к английским текстам в качестве источника сюжета не ограничивалось только творчеством Шекспира. Так, на публицистику венценосной журналистки оказали значительное влияние сатирические журналы Р. Стила, Д. Аддисона и сочинения Л. Стерна. Произведения английской литературы время от времени выступали объектом и непосредственного переводческого интереса императрицы. Свидетельство тому сохранившаяся «Комедия без названия. Вольное переложение с английского» (1787) в автографе Екатерины, которая представляет собой адаптацию небольшого фрагмента комедии Ричарда Шеридана «Школа злословия» (“The school for scandal”, 1777). 

Ряд сочинений Екатерины II — преимущественно драматургия 1780-х гг. — подчинены задаче обоснования идеи исконности на Руси монархической власти. Идеологическая тенденция эта очевидна, прежде всего, в весьма объемных и тенденциозных «Записках касательно российской истории», условно хроникальном жанре «исторических представлений» («Начальное управление Олега», «Из жизни Рюрика»). При этом сама императрица регламентировала в исторических драмах имитирование Шекспира. Подзаголовок «Подражание Шекспиру, без сохранения театральных обыкновенных правил», по мнению Л. И. Кулаковой, должен был свидетельствовать о «передовых взглядах автора, осмелившегося сломать традицию» (Кулакова Л. И. Я. Б. Княжнин // Русские драматурги XVIII—XIX в. Л. ; М., 1959. Т. 1. С. 327). 

Обе пьесы Екатерины II составляют идейное и драматургическое единство, своеобразный цикл, сюжет которого почерпнут из летописных источников, а задачей выступает историческое обоснование монархического пути развития страны и репрезентация образа идеального просвещенного правителя. «Историческое представление из жизни Рюрика» (1786) выступает очередной модификацией темы «новгородской свободы», разработка которой более чем активно осуществлялась в русской классической литературе. В пьесе «Начальное управление Олега, подражание Шекспиру, без сохранения театральных обыкновенных правил, в пяти действиях. Музыка соч. Сартия, с его же объяснением, переведенным Н. Львовым» (1787) развертывается красочная картина начала княжения Олега, шурина Рюрика, назначенного по смерти князя Рюрика опекуном при малолетнем Игоре. Фактически пьеса состоит из трех сюжетных линий — наказание Оскольда Игорем и Олегом за неумелое правление, свадьба Игоря и Прекрасы (Ольги) и знаменитый Олегов «щит на вратах Царьграда» — весьма схематичных и крайне слабо связанных между собой. 

В своем интересе к историческому прошлому России Екатерина в 1780-е гг. не одинока. В русской науке и культуре этого времени наблюдается актуализация исторических знаний, тождественная аналогичному процессу в Англии периода Реформации. Выдающееся положение истории в Англии времен Шекспира было обусловлено определенной фазой процесса формирования национального самосознания. Возникновение новых национальных держав неизбежно порождало новые отношения между личностью и государственной властью, а, следовательно, и новые проблемы, решение которых требовало исторической перспективы. 

Несмотря на самостоятельность сюжетов, в пьесах Екатерины II несомненно заимствование отдельных ситуаций из хроник Шекспира «Генрих IV» и «Генрих V». Заимствована и драматургическая техника: лишь безусловным влиянием «театра в театре» Шекспира и его последователей можно объяснить появление в екатерининском тексте «Начального управления Олега» вводного театрального действа «Эврипидовой Алкисты», сюжет которого непосредственно не связан с деяниями Олега — князь является зрителем, — но в морально-идейном плане перекликается с основным текстом пьесы. 

Отмечая причудливое сочетание в драматургии императрицы вопросов истории и проблем современности, Л. Ф. Сегюр дает ему меткое название «l'histoire du temps» («осовремененная история»). Имеется в виду не только и не столько памфлетность сочинений, сколько подчинение художественного текста внелитературной задаче. А значит, и художественные средства — или отказ от таковых, — и декларируемые автором приемы, и исторический факт (вернее, пренебрежение им) поступают на службу острым политическим или социальным проблемам. В произведениях на сюжеты из средневековой русской истории Екатерина не изменяет четкой политической функциональности своих сочинений. Так, драма «Из жизни Рюрика» становится своеобразным ответом императрицы на революционные события во Франции и предостережением русским вольнодумствующим просветителям. Подобный взгляд на сочетание исторического и современного в пьесах Шекспира отражают исследования З. Стржибрны: в текстах английского драматурга сосуществуют историческая и современная атмосферы, а динамика исторического развития заключена в столкновении нового времени с уже существующим порядком(см.: Stribrny Zd. Shakespearovy historicke hry. Praha, 1959). Таким образом, демонстрация проблем современности, расшатывающих исторически сложившиеся устои государственности, — сверхзадача и шекспировских, и екатерининских хроник. Между тем, не следует воспринимать исторические пьесы Екатерины, — а тем более, Шекспира, — как политическую аллегорию. Смысл послания иной: путем своеобразной поэтической реконструкции отыскать первопричину сложившейся социально-исторической ситуации, ориентируясь на современность как точку отсчета в выборе направления.

Задаче предоставления альтернативного взгляда на исторический путь России, вероятно, и подчинен выбор жанра пьес — историческая хроника, подчеркнуто названная «подражанием Шекспиру». По определению Ю. Шведова, к жанру хроник следует отнести пьесы на сюжеты из истории, в которых автор, «не изменяя по сравнению с источниками судьбы главных исторических действующих лиц, стремился средствами драматургии воспроизвести и объяснить достоверные события» (Шведов Ю. Исторические хроники Шекспира. М., 1964. С. 10). В рамках хроники автор не обладает свободой жанра трагедии или комедии в переосмыслении фактов истории. И для зрителя, и для создателя фабула хроники должна быть изображением подлинных событий. Таким образом, ключевым словом в определении жанра становится слово «достоверность». Екатерина, прибегнув в своих исторических представлениях к декларированию жанра хроники через ссылку на шекспировский «первоисточник», акцентировала внимание, прежде всего, на правдивости изображенных ею картин русской истории. 

Обращение императрицы Екатерины к наследию Шекспира, заключающееся, помимо вольного перевода текстов («Расточитель», «Вот каково иметь корзину и белье»), в декларируемом, но по большей части мнимом подражании хроникам английского драматурга («Начальное управление Олега», «Из жизни Рюрика»), вызвано, безусловно, общим повышением интереса русской словесности к английской культуре и возрастающей популярностью сочинений на историческую тематику. Кроме того, выбор жанра исторического представления призван был стать художественным подтверждением проводимой императрицей идеологии просвещенного абсолютизма как органичного пути исторического развития России.

Улюра Анна Анатольевна  — кандидат филологических наук, научный сотрудник отдела мировой литературы Института литературы им. Т. Г. Шевченко.

См. также: Екатерина II. Вольное, но слабое переложение из Шакеспира, комедия Вот каково иметь корзину и белье