Новости
19.05.2008
В Берлине заигрываются Шекспиром
Фестиваль театр
В Берлине продолжается "Театртреффен" — фестиваль лучших спектаклей немецкоязычных стран. Шекспировскую пару в афише составили "Гамлет" и "Буря" двух режиссеров — Штефана Пухера и Яна Боссе, которые считаются открытиями последних сезонов.
Самое занятное в "Гамлете" Цюрихского драматического театра — способ организации пространства. Зрители сидят вдоль трех стен огромного ангара за длинными столами, и перед каждым — по металлической тарелке, кружке и прибору. Около четвертой стены на возвышении стоит такой же стол для короля и королевы. Подвешенные вдоль всех стен "окна" из зеркальной фольги превратили бывший цех, а ныне берлинский культурный центр "Радиалсистем-5", где игрался спектакль, в парадный дворцовый зал. Зрители, таким образом, должны чувствовать себя гостями не то поминок по старому королю, не то свадьбы нового.
По ходу действия выясняется, однако, что публике в спектакле режиссера Яна Боссе предназначена и более существенная роль. "Актеры приехали!" — возвещают актеры на игровой площадке, обводя рукой зрительный зал. Собственно, и главные персонажи трагедии являются, так сказать, выходцами из публики: до поры до времени, пока не придет время подать реплику, они сидят среди "гостей". Прием, разумеется, не новый. Но вот чтобы актеров, занятых в "Мышеловке", рекрутировали из зрителей (конечно, это статисты, но происходит все очень непринужденно), мне видеть не приходилось.
По большому счету на этом список оригинальностей (тоже весьма условных) "Гамлета" заканчивается. Невзрачный Клавдий, в современном костюме похожий на мелкого чиновника, а когда обнажается до пояса, то превращается в злого, мстительного призрака убитого брата; придурковатые переростки Розенкранц и Гильденстерн; самодовольно пританцовывающий Полоний; толстячок в коротких штанишках Горацио, бравирующий швейцарским диалектом,— каждый из этих персонажей мог бы, наверное, в иных обстоятельствах обогатить спектакль каким-то новым смыслом. Но молодой режиссер, которого в Германии сегодня числят в первачах, предпочитает внешние эффекты и трюки.
Если что-то и заслуживает интереса в цюрихском "Гамлете", то это сам Гамлет Иоахима Мейерхофа. Анархист, шутник и гордый циник, который превращается в убийцу: неслучайно сцена убийства Полония решена сверхнатуралистично, Гамлет вонзает топор в запутавшуюся в скатерти голову придворного, течет кровь, а принц вынужден таскать по сцене окровавленное тело. И не только в убийцу, но и во властолюбца: Гамлет самовольно коронует себя, чтобы хоть минутку побыть властителем, и именно в эту минуту наконец-то обретает долгожданную гармонию.
Присутствие другого шекспировского спектакля на "Театртреффен" тожно можно объяснить харизмой актера, вернее, актрисы Хильдегард Шмаль, которая в шекспировской "Буре" прославленного мюнхенского театра "Каммершпиле" играет Просперо. Причем Просперо, слепого на один глаз (линза в виде бельма на одном из глаз фрау Шмаль видна даже из дальних рядов). На встрече со зрителями после спектакля режиссер Штефан Пухер объяснил это следующим образом: Просперо видит всех насквозь, это не банальная слепота, а своего рода видеокамера, дарующая волшебнику внутреннее зрение. Но смотрится Просперо больше графом Дракулой, чем мудрецом.
Никакого волшебства в изрядно сокращенной "Буре" не наблюдается. Мюнхенский спектакль — очень занятный образец внешне современного, но весьма безответственного спектакля-клипа. Начинается он с забавного видео, на котором запечатлены студийные комбинированные съемки кораблекрушения. Остров Просперо, оказывается, сначала похож на лобби современной гостиницы, потом открываются все новые и новые пространства — оформление сделано в виде кружащихся вокруг центрального столба створок, что-то вроде огомных страниц, которые можно туда-сюда перелистывать. В общем-то, режиссер так и делает — перелистывает перед зрителем красиво исполненные картинки, и на каждом развороте приготовлен какой-то гэг.
То Пэк явится в костюме драг-квин, то Тринкуло и Стефано устроят очередной цирковой номер, то Миранда и Фердинанд выйдут все в блестках, точно герои эстрадного шоу. Логики мало, но зато объяснения у Штефвана Пухера есть всему: это пародия на то, это на се, а вот тут заложен глубокий философский смысл. Немецкий Шекспир (а больше в Германии ставят, кажется, только Чехова) на фестивале "Театртреффен" предстал в веселых картинках, авторы которых пуще всего на свете боятся, что им откажут в праве считаться интеллектуалами.
В Берлине продолжается "Театртреффен" — фестиваль лучших спектаклей немецкоязычных стран. Шекспировскую пару в афише составили "Гамлет" и "Буря" двух режиссеров — Штефана Пухера и Яна Боссе, которые считаются открытиями последних сезонов.
Самое занятное в "Гамлете" Цюрихского драматического театра — способ организации пространства. Зрители сидят вдоль трех стен огромного ангара за длинными столами, и перед каждым — по металлической тарелке, кружке и прибору. Около четвертой стены на возвышении стоит такой же стол для короля и королевы. Подвешенные вдоль всех стен "окна" из зеркальной фольги превратили бывший цех, а ныне берлинский культурный центр "Радиалсистем-5", где игрался спектакль, в парадный дворцовый зал. Зрители, таким образом, должны чувствовать себя гостями не то поминок по старому королю, не то свадьбы нового.
По ходу действия выясняется, однако, что публике в спектакле режиссера Яна Боссе предназначена и более существенная роль. "Актеры приехали!" — возвещают актеры на игровой площадке, обводя рукой зрительный зал. Собственно, и главные персонажи трагедии являются, так сказать, выходцами из публики: до поры до времени, пока не придет время подать реплику, они сидят среди "гостей". Прием, разумеется, не новый. Но вот чтобы актеров, занятых в "Мышеловке", рекрутировали из зрителей (конечно, это статисты, но происходит все очень непринужденно), мне видеть не приходилось.
По большому счету на этом список оригинальностей (тоже весьма условных) "Гамлета" заканчивается. Невзрачный Клавдий, в современном костюме похожий на мелкого чиновника, а когда обнажается до пояса, то превращается в злого, мстительного призрака убитого брата; придурковатые переростки Розенкранц и Гильденстерн; самодовольно пританцовывающий Полоний; толстячок в коротких штанишках Горацио, бравирующий швейцарским диалектом,— каждый из этих персонажей мог бы, наверное, в иных обстоятельствах обогатить спектакль каким-то новым смыслом. Но молодой режиссер, которого в Германии сегодня числят в первачах, предпочитает внешние эффекты и трюки.
Если что-то и заслуживает интереса в цюрихском "Гамлете", то это сам Гамлет Иоахима Мейерхофа. Анархист, шутник и гордый циник, который превращается в убийцу: неслучайно сцена убийства Полония решена сверхнатуралистично, Гамлет вонзает топор в запутавшуюся в скатерти голову придворного, течет кровь, а принц вынужден таскать по сцене окровавленное тело. И не только в убийцу, но и во властолюбца: Гамлет самовольно коронует себя, чтобы хоть минутку побыть властителем, и именно в эту минуту наконец-то обретает долгожданную гармонию.
Присутствие другого шекспировского спектакля на "Театртреффен" тожно можно объяснить харизмой актера, вернее, актрисы Хильдегард Шмаль, которая в шекспировской "Буре" прославленного мюнхенского театра "Каммершпиле" играет Просперо. Причем Просперо, слепого на один глаз (линза в виде бельма на одном из глаз фрау Шмаль видна даже из дальних рядов). На встрече со зрителями после спектакля режиссер Штефан Пухер объяснил это следующим образом: Просперо видит всех насквозь, это не банальная слепота, а своего рода видеокамера, дарующая волшебнику внутреннее зрение. Но смотрится Просперо больше графом Дракулой, чем мудрецом.
Никакого волшебства в изрядно сокращенной "Буре" не наблюдается. Мюнхенский спектакль — очень занятный образец внешне современного, но весьма безответственного спектакля-клипа. Начинается он с забавного видео, на котором запечатлены студийные комбинированные съемки кораблекрушения. Остров Просперо, оказывается, сначала похож на лобби современной гостиницы, потом открываются все новые и новые пространства — оформление сделано в виде кружащихся вокруг центрального столба створок, что-то вроде огомных страниц, которые можно туда-сюда перелистывать. В общем-то, режиссер так и делает — перелистывает перед зрителем красиво исполненные картинки, и на каждом развороте приготовлен какой-то гэг.
То Пэк явится в костюме драг-квин, то Тринкуло и Стефано устроят очередной цирковой номер, то Миранда и Фердинанд выйдут все в блестках, точно герои эстрадного шоу. Логики мало, но зато объяснения у Штефвана Пухера есть всему: это пародия на то, это на се, а вот тут заложен глубокий философский смысл. Немецкий Шекспир (а больше в Германии ставят, кажется, только Чехова) на фестивале "Театртреффен" предстал в веселых картинках, авторы которых пуще всего на свете боятся, что им откажут в праве считаться интеллектуалами.
Берлин
Роман Ъ-должанский
