Согласится ли на интервью блистательный грузинский режиссер Роберт Стуруа за полчаса до спектакля, было под вопросом. «Все будет зависеть от того, с каким настроением он вернется с прогулки», — сказал Trend Life администратор Грузинского академического театра. Стуруа вернулся с очень хорошим настроением и с большим удовольствием дал интервью Trend Life прямо в зале Музкомедии, пока зрители медленно подтягивались в театр.

 

 

— В общей сложности, был здесь раз пять. Хорошо помню первый визит. Нас привезли на дачу какого-то художника к морю. Его имени уже не помню. Тогда я был относительно молодым человеком, лет под сорок. С тех пор об Азербайджане у меня осталось сентиментально-сладкое воспоминание. У меня также были и ученики азербайджанцы. Давно знаком с Рустамом Ибрагимбековым. Недавно познакомился с Наргиз ханым Пашаевой.

 

 

— Честно говоря, никакого. Ничего ее видел, ни в Советское время, ни сейчас. Был только недавно на открытии театра «UNS». Там выступали дети, они пели. Но это был скорее концерт, чем спектакль.

 

 

— Мы были заняты борьбой за независимость. Видимо, это сыграло роль, что мы не смогли друг к другу чаще ездить. Грузия испытала многие катаклизмы. Выезжать было невозможно, атмосфера была неспокойной. С нашей стороны все понятно. Да и с вашей тоже. Куда вы приедете? На военные действия что ли? Я думаю, придут лучшие времена, и мы будем чаще встречаться.

 

 

— Я должен был ставить мюзикл Мела Брукса в России. Продюсером его был Александр Калягин. Мы бы его представили в его театре. Но я отказался. Когда началась война, я решил со своими друзьями — актерами и режиссерами — самим поехать на место действий и посмотреть, что там на самом деле происходит. Мы на две недели там застряли и в Тбилиси вернуться не могли. Своими глазами видел ужасы Северной Осетии. После всего этого, я отказался, хотя гонорар, который мне предлагали, хватил бы мне до конца жизни и еще осталось бы моей семье.

 

 

— Трудно точно охарактеризовать. Театр Стуруа — это театр в его полном проявлении. Я нигде не скрывал, что все действие моих спектаклей происходит исключительно на сцене. Как-то один шекспировед спрашивал у какого-то режиссера, где происходит та или иная сцена «Макбета», на что тот ответил, что все спектакли Шекспира происходят на сцене. Так что, это можно назвать основным качеством. Я никогда не обманываю зрителя, что он смотрит жизнь. Он знает, что смотрит театр, где актеры скоморошничают, лицедействуют, и все равно страдает, переживает и может разрыдаться.

 

 

— Пьесы Шекспира написаны столь страстно, что скучно их поставить невозможно. Вы видите на сцене много трупов и параллельно необыкновенный юмор, скрытый в кровавых историях. Часто мне кажется, что Шекспир все это писал, чувствуя характер грузин. Но англичане играют все это не совсем по-грузински, но с такой же яростью. В шекспировское время они слушали стоя, пять часов, часто пьяные. Что там творилось, я могу представить. Я даже недавно читал, что в восемнадцатом веке в Лондоне были гастроли французского театра. Англичанам так не понравилось их выступление, что они их побили (смеется). А грузины, когда хорошо играют, делают это будто в последний раз. Англичане, тоже играют так, будто думают, что проживают последние часы.

 

 

— Да, вы хорошо информированы. Я два дня назад думал о начале работы над спектаклем. Мне кажется, что это замечательное произведение, которое охватывает взаимоотношения всех народов Кавказа. Просто я не нашел пока хорошего либреттиста. Там будет потрясающая музыка: азербайджанская, грузинская, российская, все это на фоне Европы. Просто боюсь, что мне не хватит времени, я уже не молод…

 

 

Источник: Тренд