Побродив по улочкам Осташкова, вполне возможно, что в одном из переулков вы наткнетесь на клочки пожелтевших афиш камерного театра «Филармонико», висящих над входом в красное кирпичное здание. Здесь базируется любительский театр под руководством режиссера и музыканта Анатолия Коптелова.

 

Старые афиши, очевидно, распечатанные на компьютере, свидетельствуют о совсем не провинциальном репертуаре: «Антигамлет» по мотивам пьесы Томаса Стоппарда «Розенкранц — Гильденстерн мертвы», «Сны о бесах» — фантазии по мотивам романа Достоевского, постановка-импровизация по пьесе Альбера Камю «Калигула», «Приглашение к казни» по роману Владимира Набокова и т. д.

 

В небольшой комнате для репетиций, где вас встречает режиссер, внешностью напоминающий Мефистофеля, пылится немудреный реквизит, у стены стоят длинные лавки для публики, а впереди, на сцене, — манекен в облике персонажа в странной картонной маске. По стенам с отстающими обоями — целая галерея картин, написанных гуашью и акварелью на листах бумаги, в стиле «наивного искусства».

 

Столь странный для провинции выбор репертуара объясняется богатым культурным багажом режиссера: за плечами у Анатолия Коптелова достаточно большая жизнь профессионального музыканта. Окончил Гнесинский институт в Москве, играл в оркестре Эдди Рознера. Как многим нашим соотечественникам, в конце 90-х годов пришлось уехать из Узбекистана, где он руководил камерным оркестром при Самаркандском театре оперы и балета. Театр был переименован в Театр узбекской драмы и комедии, в котором место классических инструментов заняли национальные. Уже в Самарканде Анатолий Коптелов проявил творческую смелость: музыканты камерного оркестра первые исполнили четырнадцатую симфонию Шостаковича, в которой звучали стихи Аполлинера, Гарсия Лорки, Кюхельбекера и Гейне, а также сочинения других композиторов, которых даже в Гнесинке не преподавали.

 

В Осташкове, куда в 1992 году Анатолий Коптелов перебрался вместе с женой, театральным художником, он создал камерный оркестр, в котором собрал всех музыкантов города. Со временем к оркестру примкнули вокалисты, и Анатолий Коптелов решил поставить оперу. И поставил: «Зори здесь тихие» Кирилла Молчанова, «Евгения Онегина», «Моцарта и Сальери», «Бориса Годунова». Во время репетиций «доброжелатели» приходили и пророчили: «Это нельзя поставить в провинции». Но Анатолий Коптелов не из пугливых, он считает, что опера «Евгений Онегин» именно потому и удалась, что артисты не знали, что это невозможно. Певцы у Анатолия Коптелова играют по законам драматического действа: поют в любом состоянии — лежа, падая и т. д. Скидок на провинциальную сцену режиссер не признает. «Это фальшь, сельский клуб!» — кричит режиссер, когда от игры актеров-любителей начинает отдавать дурной самодеятельностью. Он учит ставить планку выше себя, и, когда это происходит, в игре актеров появляется убедительность.

 

Постепенно Анатолий Коптелов почувствовал полную свободу в выборе приемов актерской игры и перешел на драматический репертуар. Инсценировки для пьес он писал сам. Но работа театра стала раздражать местных чиновников от культуры. Когда из Твери приехала авторитетная комиссия, члены которой поприсутствовали на спектакле пятнадцать минут, театру Коптелова устроили разгром по всем пунктам, обвинили в том, что он нарушает каноны. В местной печати разгорелась полемика, были и те, кто защищал театр, а когда в столичном журнале «Клуб» появилась проблемная статья Анатолия Коптелова о своем театре, в Осташкове это восприняли как пощечину.

 

Когда судьба театра стояла под вопросом, Анатолий Коптелов поставил спектакль из фрагментов пьес Шекспира «Быть или не быть?». Руководитель районного отдела культуры настоятельно посоветовала сменить название, резонно спросив, на что он намекает.

 

«Здесь ничего не изменится, — сетует Анатолий Коптелов, — система из советских времен продолжает жить по тем же законам. Причем некоторые осуждают, не побывав ни на одном спектакле».

 

После скандала пришлось уйти из ДК «Юбилейный», и театр кочевал, где придется: один год кантовались в помещении, предоставленном артистам местным предпринимателем.

 

Девять лет назад город выделил театру помещение в здании в Южном переулке. Здесь печное отопление и давно не было ремонта, поэтому картины, висящие на стенах, помимо того, что несут эстетическую функцию, маскируют рваные обои.

 

Сейчас вокруг театра, признается режиссер, образовался вакуум молчания. Все, что делает Коптелов, непонятно и этим раздражает обывателей. В осташковских газетах премьеры театра не удостаиваются даже заметок.

 

В филиале районного Дома народного творчества он числится хормейстером: вероятно, подразумевалось, что он организует хор бабушек и дедушек, традиционный для провинции. Но Анатолий Коптелов замахивается на всемирно известную литературу и драматургию и ставит «Страсти по Марине» по пьесам Цветаевой и стихам Блока, спектакль по эссе Дмитрия Мережковского «Гоголь и черт», в котором звучат стихи Томаса Элиота и т. д. В пьесы «Бесы» и «Калигула» он включил стихи Бродского, в чехов-скую «Чайку» — стихи Арсения Тарковского. Поэзия, по его замыслу, должна усиливать метафорическую составляющую спектаклей. Он скрещивает полярные эстетики, вводя в музыкальные произведения драматические отрывки и стихи, а в пьесы — музыкальные отрывки.

 

Обладая большой эрудицией, своим репертуаром Анатолий Коптелов несет высокую литературу и музыку в массы. Выбор режиссера — это своеобразный отклик на жизненные реалии существования человечества, хотя он избегает лобовых аналогий. Так, в спектакле по пьесе C. Беккета «В ожидании Годо», премьера которого намечена на ноябрь, — пронзительная тема одиночества, человеческой неблагодарности, развала нравственных устоев — все болевые точки, знаменующие наше время.

 

В театр «Филармонико» ходят в основном жители окрестных домов, родственники и друзья артистов. Анатолий Коптелов убежден, что даже провинциальный режиссер не должен идти на поводу у зрителя, его миссия — воспитывать. Зритель же не избалован и рукоплещет, даже если не приемлет происходящее на сцене.

 

Режиссер не питает иллюзий. Артист-любитель, выйдя за порог, как правило, в этот же момент забывает о театре. Он работает с тем материалом, который есть, сознавая, что актерский талант — дар Божий, и ждать, что в этом медвежьем уголке к тебе придет звезда, — нелепо.

 

Драматическое искусство сродни музыкальному, и в спектакле должна быть единая интонационная партитура, считает Анатолий Коптелов. Поэтому он работает на показе, добиваясь точного воспроизведения интонаций актерами. Он и сам всегда готов выйти на подмостки вместо выбывшего актера, поэтому к моменту премьеры знает весь спектакль наизусть. В репертуаре театра — пьеса одного актера «Контрабас», где сыграл режиссер. Реквизит удалось раздобыть, но без струн, и ему пришлось издавать звуки, имитируя игру на контрабасе. В спектакле прозвучала тема талантливого человека, вынужденного мириться с должностью четвертого контрабасиста — мотив из биографического опыта. В своих спектаклях Анатолий Коптелов выступает как режиссер, актер, музыкант и автор инсценировок.

 — Английский режиссер Питер Брук утверждал, что режиссер — это вдохновитель. К примеру, в театр приходит девочка, которая в жизни ничего не читала. Она должна играть любовь, а у нее пустые глаза, — рассказывает Анатолий Коптелов. — Надо, чтобы мужчина посмотрел на тебя и остановился, в тебе должна быть тайна, загадка, — говорю я ей. А как быть, если у актрисы дома — вечно ворчащий муж, куча хлопот по хозяйству, какая уж тут Жанна д`Арк? Но их тянет в театр — подсознательно они ищут идеал, который не могут найти в жизни. Искусство — это не отражение действительности, это параллельные, непересекающиеся миры. Театр — это попытка вырваться из текущего потока жизни. Я даю актерам возможность пережить те чувства, которые, возможно, они никогда не переживут в действительности.

 

Мой принцип — брать людей с улицы, и, если они согласны побарахтаться в этой паутине, из них можно вытянуть такое, что они потом сами удивляются. Театр — это искусство, поднимающее зрителя над обыденностью, искусство исключительных, гипертрофированных чувств и ситуаций, но в зародыше присутствующих у каждого человека.

 

Анатолию Коптелову приходится бороться с психологией провинциального сознания, которая гласит: «Не высовывайся, будь скромной, ну, какая из тебя певица». «Кругом много черствости и равнодушия. Играя Фолкнера, артисты театра не получают даже крупицы славы», — с горечью говорит режиссер. Почему-то негативную реакцию вызвала приветственная телеграмма, которую к премьере оперы «Зори здесь тихие» прислал в адрес театра сын композитора Кирилла Молчанова Владимир Молчанов.

 

Сам Анатолий Коптелов не дает себе расслабляться. Ежедневно, в будни и выходные, он приходит в театр утром, репетирует как музыкант (он играет на фортепьяно, скрипке, альте и разновидности клавесина — спинете) или готовится к репетициям спектакля.

 

Тяжело живется провинциальным любительским театрам. Реквизит к спектаклям дарят профессиональные артисты, изредка навещающие коллег, кое-что приносится из личного гардероба актеров. «Современный театр не должен работать по костюмно-декорационному принципу, от этого отходят многие театры. Натурализм изжил себя. Важно передать дух персонажа, его психологию и ауру, а не среду и эпоху», — считает режиссер. Вводя в спектакли маски, режиссер исходит не только из общей идеи спектакля, а порой из-за необходимости (актеров всегда не хватает, и, меняя маски, один актер может сыграть несколько персонажей). И, хотя зарплата у Анатолия Коптелова, числящегося хормейстером, мизерная, он не думает о деньгах. По его словам, гораздо больше удовольствия он получает от работы.

 

Два года назад Анатолий Коптелов стал заниматься живописью. На картинах в помещении театра — актеры в образах персонажей и сюжеты из будущих спектаклей, служащие подспорьем в их постановке. «Живопись не копирование, — утверждает режиссер, — а как всякое искусство — деформация. Изображая своих персонажей, я исхожу из их внутренней сущности, не претендуя на анатомическое сходство».

 

Состав театра ежегодно меняется, но несколько актеров хранят верность «Филармонико» и его руководителю. Это Арсений Пожилов, начавший играть в театре с восьми лет (сейчас он учится в Ярославском театральном институте), Геннадий Плотников, Владимир Мелих, больше десяти лет играют в театре Юлия Васильева и Надежда Фисенко. В музыкальных концертах принимает участие Богуслав Вилкочинскас с сыновьями, отличный фотограф.

 

Отношение к театру Анатолия Коптелова — непривычного для районного центра, в силу консервативности провинциальной среды, напоминает времена не столь отдаленные, когда партийные руководители диктовали всем деятелям культуры эстетические вкусы. За глаза Анатолия Коптелова обвиняют в мрачной философии его спектаклей: в них, дескать, мало оптимизма. Но разве художник не имеет права на собственное художественное мировоззрение и эстетическую систему, которую он волен воплощать, а уж соглашаться с ней или нет — решать нам, зрителям. Во всяком случае, театр «Филармонико» должен вызывать как минимум интерес у местных и областных культуртрегеров, а не ваккум равнодушия.

 

 

Источник: Караван+Я