Одним из спектаклей, показанных казанцам Центральным Академическим театром Российской армии во время ноябрьских гастролей, был "Гамлет". Принца Датского в нем играл Николай Лазарев — актер, которого, несмотря на разнообразиеего репертуара, до сих пор считали мастером "легких" комедийных ролей.

 

Что предшествовало этой роли, каким он играет Гамлета, как о трагедии в Датском королевстве рассказывают артисты ЦАТРА, корреспонденту TatCenter.ru поведал заслуженный артист России Николай Лазарев.

 

 

 

 

— Я подумал, что в моей судьбе — это уже перебор, это уже просто неприлично. Знаете, нашасемья с "Гамлетом" как-то связана, и мне даже иногда кажется, что эта роль шла за мной по пятам. Судите сами, моя мама играла актрису-королеву в спектакле Охлопкова, где Гамлетом был Евгений Самойлов. Отец, впервые выступая в качестве режиссера, накануне моего рождения поставил "Гамлета" в Центральном доме работников искусств, а друг нашей семьи (теперь главный режиссер нашего театра) Борис Морозов играл там Розенкранца. Когда я родился, меня чуть было не назвали Гамлетом, но, слава Богу, передумали. Сам я играл Гильденстерна в "Гамлете" Петера Штайна с Евгением Мироновым в главной роли, а моя жена, композитор Лариса Казакова, написала к этому спектаклю музыку.

 

Вообще-то я и не особо доверяю совпадениям, но в моей жизни было немало "сигнальчиков" о нашей странной связи с этим парнем. Ну, например, … До премьеры спектакля мы с женой поехали в Данию по "гамлетовским местам". И в Эльсиноре ямного фотографировался, на фоне замка Кронборг. Погода прекрасная, место фантастическое, за проливом — Швеция, фотоаппарат в порядке. Но именно в этом месте у нас не получилось ни одного кадра… Представляете — ни одного! А во вторую поездку (после премьеры) мы столько отсняли, и такие замечательные снимки получились. "Ну, всё, — сказала жена, рассматривая их, — теперь Он тебя благословил".

 

 

—  Играть Гамлета я никогда не мечтал: будет так будет, нет — так нет. Увидев свою фамилию в списке распределения ролей, конечно же, очень обрадовался, но и испугался. Ведь я, прожив свои тридцать с небольшим лет, знаю только то, что испытал сам. Но я не знаю, что чувствовал тот реальный принц, когда на него свалилось такое страшное горе. Как, какую жизнь я должен прожить на сцене, что я должен сделать в тех обстоятельствах, в которых оказался он полтысячелетия назад? Эти вопросы меня, буквально, "раздирали".

 

А вот по поводу того, что играть мне придется после таких "всемирных авторитетов", я не переживал. Ведь с теми режиссерами мне работать не пришлось. Я не знаю, какиесценические задачи они ставили перед актерами. Конечно, как играли некоторые из них, я видел раньше (кстати, до сих пор не понимаю, как Женя Миронов смог во время гастролей сыграть подряд двадцать (!) Гамлетов). Но из-за боязни что-то нечаянно скопировать я запретил себе даже вспоминать об этом. Я сказал: "Всё, ребята, он — мой. И пусть он будет не таким гениальным, как у вас, но он — мой и в нашемтеатре. Конечно, заманчиво подсмотреть, как делали вы ту или иную сцену, но этот отрезок жизни я проживу сам".

 

Кроме самой пьесы не читал ничьих комментариев, не хотел слышать никаких чужих мнений. Хотел сам во всем разобраться, считая для себя определяющим собственное представление. Конечно же, я изо всех сил внимал режиссеру, перелопатившему гору литературы и очень помогавшему мне на этом пути, постоянно слушал музыку Шостаковича. Не только музыку к этому спектаклю, к фильмам, но и его квартеты.

 

 

— В общем, конечно. В принципе, каждыйартист любит, чтобы его было много. Здесь же и поплакать можно, и попеть, и побегать, и пофехтовать, и любовь есть, и монологи огромные, и ты стоишь в центре сцены под софитами… Но это на первый взгляд… На самом же деле эта роль — постоянное "переливание крови", терзания, испытания, чудовищное насилие над своей эмоциональной памятью, над голосом и телом. Мы ведь не каждый день встречаемся с призраком своего отца, который к тому же сообщает, что его убил собственный брат. Что должен я в себе найти, чтобы было достоверно, чтобы зритель понял, что я впервые в жизни своими глазами вижу рядом человека, который уже умер? А ведь это нужно делать каждый спектакль, и повторить это невозможно.

 

Зато представляете, что испытывает актер, если после всего, что он пережил на сцене, зритель верит, что перед ним не персонаж пьесы, а живой человек, и радуется вместе с ним, и страдает вместе с ним! Вообще же роль Гамлета как марафонский забег: каждая сцена — пик напряжения. Как последний вздох. Она требует невероятного умения "распределиться" по роли на протяжении всего спектакля. И такую дистанцию можно преодолеть, только поиграв множество разных спектаклей, сыграв десятки комедийных, философских персонажей, а еще и чудищ, ежиков, собак, дедов морозов.

 

Ну, какая связь между Гамлетом и ежиками?

 

— Самая прямая. Да я на доктора Айболита трачусь не меньше, чем на Гамлета (весь мокрый после спектакля). Сказка — класс! Почти Шекспир! Там надо спасать жизнь обезьянке. Там есть буря. И мы — актёры, с приклеенными бородками, ушами, усами, хвостами, — играем эту сцену так, будто гибнем по-настоящему. Представляете, какой это тренинг для актера, какая наработка опыта, мастерства, эмоциональности? Ну невозможно на спектакле, тем более детском, просто намазаться-накраситься, подурачиться, побегать, потанцевать и при этом остаться Артистом. Сцена не прощает компромиссов.

 

 

— Где-то за год до начала работы над этим спектаклем Борис Плотников — прекрасный актер и замечательный певец — перешел в другой театр. И меня ввели в спектакль "На дне", в котором он играл, на его роль, роль Барона. Это был не просто ввод, а "ввод после Плотникова", который играл "на аплодисменты". Тогда "На дне" считался одним из лучших спектаклей театра, поставленным Морозовым. Могучий, грандиозный, по-настоящему, русский. В нем была и космическая шекспировская интонация, и потрясающее оформление И. Г. Сумбаташвилли.

 

Репетировать было очень интересно и сложно. Я всегда нервничаю, но так, как тогда (перед своим первым спектаклем) не нервничал никогда в жизни: насмерть, до дрожи, до ледяных рук. Отыграл — нормально. Не грандиозно, конечно, но старался играть честно, самоотверженно, партнеров не подвел и, в общем, спектакль своим появлением не испортил. Только потом, на одной из репетиций, я вдруг понял причину своей предпремьерной "тряски". Видимо, тогда уже почувствовал в роли Барона какие-то ступенечки в совершенно иную эмоционально-космическую философскую зону, которая есть в "Гамлете" . А это уже совершенно иная актерская категория. Как-то потом Борис Морозов сказал: "Если бы не было Барона, то не было бы и Гамлета". Мне самому кажется, что именно Барон и подготовил меня к этой роли.

 

Все театры, естественно, ставят "Гамлета" по-своему. А на что делаются акценты в трагедии в вашем театре?

 

— Режиссер поставил перед нами задачу: не пытаться объять необъятное, а рассказать честную историю так, чтобы она попала в сердце. Безо всяких наворотов, пафоса, каких-то дополнительных нагрузок. Мы не стремимся поразить зрителя неизвестным доселе переводом Шекспира, сегодняшней сленговой лексикой или авангардными сценическими приемами, а просто рассказываем о семейной трагедии.

 

Герои спектакля — члены двух семей, поэтому и отношения между ними семейные, домашние. Да и сам Гамлет — человек домашний, выросший в любви и ласке, искренне привязанный к отцу, матери, к своей любимой. Хотя Борис Морозов говорил, что согласно историческим сведениям, реальный принц Амлет был резким, бескомпромиссным и воинственным человеком. Наш Гамлет не Айвенго или Д’Артаньян, постоянно хватающийся за шпагу. Он хорошо образованный человек, гуманитарий, конечно, романтик и совершенно не готов к той беде, которая на него свалилась. Даже естественным (как думали все) уходом отца и скорым браком матери он совершенно потрясен, раздавлен.

 

А дальнейшие события вообще толкают Гамлета на дикие поступки. Его привычный, спокойный, добрый мир рухнул. Он видит живым своего умершего отца, который требует мести... Мстить …Кому? Матери, родному дяде — непостижимо? В душе его ад, сердце разрывается от боли и сомнений, главное из которых — имеет ли человек право мстить, отнимать жизнь у другого человека даже ради Справедливости? И что получает мстящий человек взамен, с чем он в конце концов остается? Право на месть — еще одна тема нашего спектакля.

 

Гамлет убивает случайно, по ошибке. И убивает не того! Пусть и мелкого, по натуре, человека. Но не того! Он приносит смерть в семью своей любимой, своего друга. Зачем, ради чего? Из-за него погибают все, кого он когда-то любил. И он сам теряет всё, даже собственную жизнь. А его родина, в результате, становится трофеем чужака Фортинбраса. Так "мстить или не мстить"? Вот на этот вопрос зритель должен ответить себе сам.

 

В некоторых театрах все актеры, занятые в спектакле, работают "на Гамлета". А у вас он — не солнце, блистающее за счет яркости своих партнеров. Каждый актер был хорош в своей собственной роли: Король, Лаэрт, Офелия, могильщик, Гертруда, Полоний, актеры бродячего театра…

 

— А у нас, театр — театр-ансамбль. Как любит повторять Борис Морозов, наше искусство — коллективное. Мы стараемся работать не на себя, а на партнера — помогать друг другу, правильно подавать реплики, поддерживать. Поэтому наш зритель запоминает не только главного героя, но и спектакль в целом. Гамлет — это спектакль именно Театра Российской армии, и это бесспорное достижение нашей труппы!

 

 

— "Дальше — тишина" (смеется). Дальше — тишина, значит, всё — сегодня я отыграл. Лучше ли, хуже, но выложился весь, и теперь пусть судит публика. "Гамлет" — трагедия, действительно, космического масштаба. В ней целая вселенная мыслей, чувств, духовных открытий. И ты должен играть так, будто делаешь эти открытия впервые здесь, сейчас, на глазах у зрителя. В двадцатый-тридцатый раз играть "как впервые". Ты — актер, но ты — человек, с которого после спектакля льется пот, которому нужно решать свои домашние и бытовые проблемы. К сожалению, все, что происходит на сцене, сиюминутно, и готовую матрицу (как и что играть) ни в голове, ни в душе не закрепишь, потому что творчество — это процесс. Когда спектакль получается — такое счастье, а когда нет — страшная мука, самоедство, бессонные ночи.

 

И, все-таки, принц Датский, в большей степени, — ваш "продукт" или режиссера?

 

— Конечно — наш! Борис Морозов и мой отец дружат еще со студенческих времен (я, практически, вырос на его глазах). Но наши творческие отношения складывались постепенно, с небольших ролей, еще задолго до "Гамлета". И он всегда так корректно, бережно вводил меня в роль, что я даже не замечал, что выполняю его "указания".

 

А сейчас я чувствую такое поразительное единение с режиссером, что мне трудно понять, где его установки, а где мои собственные. Наверное, еще и потому, что Борис Морозов (главный режиссер ЦАТРА, народный артист России) уважает мнение актеров, прислушивается к нашим идеям, любит работать в команде! Например, звонит как-то в выходной: "Коля, что-то мне не нравится сцена Гамлета с Офелией. Приезжайте, вместе подумаем"… И мы с ним и с Таней Морозовой, играющей Офелию, в пустом театре спорили, делали, переделывали одни в пустом театре, пока не нашли общее решение. А ведь режиссеру, наверное, было бы удобнее, разработать все самому, как в других театрах, а нас просто заставить это сыграть.

 

 

— Не могу судить обо всех гастролях, поскольку был занят только в "Волках и овцах" и в "Гамлете". Я отыграл в спектакле "Волков", а на следующий день Борис Морозов дал мне один день отдыха перед марафоном "Гамлетов". И потому, что это был мой день рождения, и потому что режиссер хорошо понимает, что от меня требуется в этой роли. Провёл я выходной почти в одиночестве, отвечая на телефонные поздравления и sms-ки. Конечно, коллеги меня не забыли, посетили и поднесли всяческие подарки, чему я был жутко рад. Я весь день думал о "Гамлете", решая, как распределить силы: играть первого Гамлета, думая, что предстоит еще играть и второго или играть каждого, как в последний раз? Свою работу в спектакле оцениваю как честную, открытую. Думаю, что мне удалось рассказать зрителю историю этого датского парня и его семьи. И за это спасибо всем, кто был рядом со мной (коллегам, семье, отцу, который привел меня в актерство) — одному эту роль не одолеть.

 

Мне понравился казанский зритель — тихий, внимательный и проникающий, как рентген. С хорошим вкусом, с большой культурой и тактом, взыскательный, умный и тонкий. Это я почувствовал еще в "Волках и овцах". Гамлета принимали душевно, тепло, с чувством сопричастности, что дорогого стоит. В Казане на дешевых актерских штучках не проедешь — выкладываться надо полностью.

 

 

— Не знаю… Вообще, если сравнивать себя с каким-то животным, то я — Собакокот. Верный, свободолюбивый, но очень преданный дому, семье. Мои родители и сестра живут в Америке, и мне очень не хватает той нашей семьи. Когда мы все вместе собирались у черно-белого телевизора и смотрели фигурное катание, а комментатор рассказывал, в костюмах какого цвета выступают спортсмены. Когда папа смотрел программу "Время" и ни при каком условии нельзя было его от этого отвлекать. Эти наши вечерние чаи, дни рождения, семейная елка... И в сцене, когда Гамлет пытаетсяобъединить в семью мать и призрака короля, я реально испытываю жуткую ностальгию по той своей семье.

 

Наверное, есть во мне что-то и от Гамлета. Например, Европа — это мое, а вот Азию, юга вообще не переношу. Самое любимое место отдыха у нас с женой — Балтика под Калининградом. Холодное море, дымка такая, легкая печаль (в Эльсиноре, например, я чувствовал себя как дома). Люблю купаться в холодном море. Есть даже идея после середины жизни уехать жить к какому-нибудь морю.

 

В нашем театре есть пьеса Лопе де Вега "Изобретательная влюбленная". Там я играю роль молодого любовника по имени Люсиндо. Такая романтическая комедия с гитарами, со шпагами, с любовью, с балконами, с серенадами. С одной женщиной и с другой (одну недолюбил, ну, и Бог с ней — другая вроде лучше). Что-то во мне и от него, что-то от Барона — ощущение какого-то трагизма, сомнений что ли.

 

Я люблю музыку, играю на гитаре, пою. Мы с женой много выступаем с концертами в воинских частях, в гарнизонах, в госпиталях. Очень люблю всякое строительство, хозяйство. Обожаю фотографировать — тут сам себе и режиссёр, и оператор, и художник, и осветитель. У меня даже есть своя страничка в Интернете на фото-сайте. Короче, всем занимаюсь, и всем — на полную катушку.

 

 

Источник: TatCenter.ru