В «Я-галерее», которая не сбавляет оборотов даже летом, представлена первая в Киеве персональная выставка львовянина Евгения Равского. В проекте «Warner Sisters Presents, или что-нибудь из Шекспира» художник вдоволь налюбовался четырехлетней дочерью, обнаружив в ее маленьком мире большие человеческие страсти. Рассказывает Мария Хализева.

 

Евгений Равский (справа) нашел в жизни маленьких людей большие человеческие трагедии

Едва ли поспоришь с тем, что всякое новое имя в столичных галереях — это хорошо. Потому как парад планет, в который давно превратилась местная культурная жизнь, наблюдать становится все скучнее и скучнее. Для забродившего уже киевского арт-болотца это как вирус, который, попадая в ослабленный организм, активизирует его защитные функции и креативные ресурсы.

 

Львовянин Евгений Равский для Киева — имя новое. Или, может быть, хорошо забытое старое: в свое время он закончил Республиканскую художественную школу, пытался поступить в Национальную академию изобразительного искусства и архитектуры, но недобрал баллов и вернулся на малую родину, где его до сих пор считают столичной штучкой. Для Львова Равский, что называется, артом не вышел: его гиперреализм новолейпцингского толка глубоко чужд тамошнему художественному ландшафту — как луврская пирамида или сиднейская опера, которые он методом фотомонтажа пытался вживить в открыточные виды Львова в своем прошлогоднем проекте для проходившей в культурной столице «Недели актуального искусства '7'«. Куда лучше Равского (стипендиата вездесущей Gaude Polonia) знают в Польше, и в этом он, конечно, абсолютно львовский художник — они все-таки гораздо больше «там», чем «здесь». Sisters Presents, или что-нибудь из Шекспира» сначала были представлены в люблянской галерее «L2», но полноценную премьеру получили все же в киевской «Я-галерее». На десяти полотнах автор запечатлел свою четырехлетнюю дочь — очаровательную кокетку с глазами-ромашками и пушистыми ресницами, в которых путается солнечный свет, неизменно присутствующий в работах Равского и роднящий его со знаменитым немцем Герхардом Рихтером, таким же любителем легкой пересвеченности.-латиницей так, что кажутся субтитрами к фильму, живописная раскадровка которого попала в галерею. Драматичные строчки, превратившиеся практически в хокку, аллегорически описывают мизансцены, выявляя в бытовых сценках из жизни детей какие-то совсем уж взрослые страсти.

 

Вот и первые работы проекта «Warner

 

Кровиночку свою Равский выписывает с отеческим вниманием и любовью. Вот она в веночке и с ангельскими крылышками со смесью ужаса и любопытства смотрит на огромного Бэтмена, летящего раненым демоном по краю полотна. Сюжетную коллизию подчеркивает стилистический контраст: справа — лиричность русского салона в лучших традициях детских портретов Харламова и Маковского, слева — мускулистый комикс о супергероях. Или вот еще фотографически живая девочка, писанная в глубоких приглушенных цветах, смотрит на фигурку человека–летучей мыши, одиноко стоящую на столе, как на сцене,– в луже мертвенно-белого света в пятнах алой крови, так что получается почти кадр из родригесовского «Города грехов».

 

Не последнюю роль в проекте играет и Шекспир, цитатами из произведений которого озаглавлены работы. Они прописаны на полотнах SMS

 

Но Шекспир Шекспиром, а главное здесь все-таки девочка. Человек-то — мера всех вещей, даже если ему всего четыре года.

 

Фото: Александра Ялового

 

 

Источник: Взгляд