Новости
20.01.2010
«Ромео и Джульетта» в Театре наций
Владимир Панков попытался поставить отечественный вариант «Вестсайдской истории»

Панков не впервые пытается столкнуть на сцене разные языки и культуры. В постановке цветаевского «Молодца» он причудливым образом сводил вместе героев русской и французской редакций поэмы, и языковой барьер между ними наглядно обозначал границу между миром мертвых и живых. В «Ромео и Джульетте» трудности перевода имеют не сакральный, а самый что ни на есть социальный характер. Золотая столичная молодежь (в спектакле весь клан Монтекки одет в гламурную позолоту) и торгаши с «Черкизона» вряд ли когда-нибудь смогут найти общий язык. И то, что плохо знающие по-русски гастарбайтеры отчего-то легко переходят у Панкова на шекспировский английский, выглядит условностью, выходящей за рамки этой игры.

Вообще родители юных влюбленных занимают в этом спектакле гораздо больше места, чем обычно. Им даже переданы некоторые реплики главных героев. Старший Капулетти крутит роман с леди Монтекки, эффектной блондинкой с повадками алкоголички (Алиса Эстрина). А вот роль леди Капулетти оказывается вовсе урезанной — видимо, восточной женщине полагается молчать. Режиссер, по всей видимости, пытается провести мысль о тесной связи между детьми и родителями. Но драматургического материала для этого оказалось маловато, и зрителям остается только гадать, почему отец Ромео тенью следует за сыном и повторяет его реплики (вспоминает свою бурную молодость?) или почему в финале вместо трупов влюбленных в склепе оказываются тела их отцов.

Лирические сцены пока уступают этим энергичным всплескам действия. Павлу Акимкину и юной Сэсэг Хапсасовой удается показать непосредственность, подростковую угловатость, неловкость и порывистость своих персонажей. Джульетта здесь резка, грубовата, полна языческой темной страсти; она зацеловывает своего любовника до полусмерти и порой напоминает макбетовскую ведьму. Ромео тоже далек от классического образа героя-любовника: этакий взлохмаченный воробей, очень удивленный тем, что с ним происходит.

Именно неубедительное решение любовной линии — главное, что помешало этому спектаклю оказаться нашей «Вестсайдской» — точнее, «Остсайдской» — «историей».
Фото: © Е. Лапина
Источник: OpenSpace.ru