Когда-то давным-давно заметки о спектакле Крымско-татарского музыкально-драматического театра «Макбет» я назвал «Макбет в кедах». Речь шла о репетиционном варианте шекспировской трагедии. Татары тогда улыбались, и не только татары.

Ромео (И. Домбровский) и Джульетта (С. Агафошина)

Теперь пришлось вернуться к старому названию. Деваться некуда — в спектакле Севастопольского драматического театра им. Б. Лавренева Черноморского флота Российской Федерации «Ромео и Джульетта», поставленном Ренатом Бекташевым, и Ромео, и Меркуцио с Бенволио, и Тибальт — в общем, и Монтекки, и Капулетти — разгуливают по сцене в самых что ни на есть кедах. Уильям Шекспир, вряд ли знавший о преимуществах удобной спортивной обуви, похоже, не возражает.

Герои начинают печальную повесть о Ромео и Джульетте в современных одеждах, но к финалу оказываются в классических шекспировских одеяниях. Мысль ясна — времена разные, проблемы одинаковые. Вражда семейств и кланов была и будет всегда. Любовь тем более, куда же без нее?

Можно было, конечно, сочинить концепцию и порадикальнее.

Вот в Москве, в Театре Наций у Евгения Миронова совсем недавно состоялась премьера этого же шекспировского творения. Так там Монтекки сплошь европейцы, а Капулетти — представители Востока, обитающие в России (приехавшие из Закавказья, Средней Азии). Они, Капуллети, челноки из челноков, прибывают в Верону торговать на рынке с узнаваемыми огромными клетчатыми сумками. В этом же спектакле сам Евгений Миронов, играя герцога, выступает перед собравшимися по телевидению с короткой умиротворенной речью. Сзади виднеется новогодняя елочка. Все это кого-то очень напоминает.

Есть что обсудить, конечно, но все это навязчивое осовременивание попахивает примитивизмом. Не разжуешь тщательно, не завернешь в вульгарную сегодняшнюю обертку — не поймут, что ли?

В спектакле флотского театра им. Б. Лавренева таких примитивных посылов в современность нет, и это хорошо. Было бы странно, если бы здесь все перевели, к примеру, на морскую тематику и сделали бы клан Монтекки представителями российского флота, а Капулетти — украинского. Бог миловал. Зато здесь есть нескрываемое желание сделать спектакль интересным и привлекательным для молодежи. Для тех зрителей, которые совершенно точно не помнят замечательный фильм Франко Дзефирелли (а музыка Нино Рота еще как жива!) и более позднюю осовремененную версию База Лурмана «Ромео плюс Джульетта» с Леонардо ди Каприо в главной роли.

Флотская «Ромео и Джульетта» очень хотят понравиться ровесникам Ромео и Джульетты. Оттого и боятся показаться старомодными, используя не только выразительные свет и музыку, но и компьютерную графику и анимацию…

Смерть, угрюмо бродящая по сцене и собирающая свой улов, бои на шпагах, долгие современные пляски вначале — все это, по идее, должно расположить юных зрителей к зрелищу, посвященному судьбе юных героев.

Эти герои близки и понятны. Необъятный Меркуцио (А. Дзубан), по контрасту как будто высохший Бенволио (И. Салимонов), жесткий Тибальт (Г. Ченцов) — все они парнишки с нашего (вашего) двора. Простые, лишенные театральности, узнаваемые — как не понять таких, как остаться равнодушным к их жизни, их симпатиям, ссорам, проблемам?

Взрослые герои — фон в этой истории. И фактурный, но, в общем-то, бесполезный герцог (Б. Талах), и невзрачный Парис (А. Пусько), и суетливый сводник-монах, брат Лоренцо (Ю. Пимкин), и родители — Монтекки и Капулетти (Капулетти, пожалуй, поярче будут, но так и выписано у Шекспира), и классическая кормилица (В. Шпаковская) — все они, ведя свои партии, хорошо осознают, что повесть не о них. Их дети — вот бренд на века, к которому тянутся современные зрители.

Ромео (И. Домбровский) не отягощен излишним романтизмом. Он не особенно легок, не слишком стремителен, не приторно романтичен. Обычный парнишка. Может быть, в этой обычности и неожиданность, потому что ждешь чего-то исключительного, а-ля красавчик ди Каприо или чудесный Леонардо Уайтинг из фильма Дзеффирелли. Нет, флотский Ромео простоват, но, когда общается с Джульеттой, глаза горят. Джульетта же (С. Агафошина) вроде бы типичная трепетная Джульетта, летящая, как бабочка, к огню, в прямом и переносном смысле, но есть в ней не только нежность и желание любить. В лице ее порой проступает что-то хищное в стремлении защитить свое первое и такое сильное чувство.

Молодые зрители принимают эту влюбленную пару. Особенный восторг вызывают сцены на выдвинутом в зал помосте, где герои целуются по-настоящему, по-взрослому. Надо ли так целоваться в столь условном месте, как сцена, театр? Не знаю. Но молодой зрительный зал, уверен, ответит: «Конечно же, надо, как же иначе?» Нравится молодым зрителям и то, как болтает Ромео ногами, то ли цепляясь за Джульеттин балкон, то ли от щенячьей страсти.

Финал спектакля выстроен подробно, пафосно, громогласно. Это, пожалуй, даже не один, а два, если не три финала. Тут вам и герои-жертвы в белом, и гроб, и цветы, и уход в вечность, и привет из вечности. Такой живой Шекспир «по-флотски», искренний и горячий.

 

 

Источник: Первая крымская