Пророк

Полчища голодных трупов захватили города –
Единство друг на друга непохожих уродов.
В час, когда с неба в омут скатилась последняя звезда,
Бешеный петух два раза прокричал горластую свободу.

Красный террор, как агнец божий,
Робко в малиновом прячется рассвете.
Даже он боится, бедный, что не поможет
Этой дьяволом проклятой планете.

Города – гигантские мертвые спруты,
Лежащие в черных ямах на задворках планет,
Судорожно пытаются разгадать маршруты
Грозящих, ослепительно-красивых возмездий-комет.

И когда наконец над землей в какой-то чистый четверг
Прольется всеочищающий каметно-метеоритный дождь,
Расколов на триллионы атомов несколько миллиардов человек,
Может быть, тогда появится и он, новый пророк и вождь…

Он родится на свинцовой заре рано,
Из ядра, из сердца земли,
Из уцелевших черных вод-впадин мирового океана,
Где лежат ржавые чудовища –  затонувшие авианосцы-корабли.

Кости его – это стальные тросы,
Кровь и кожа – человеческий перегной,
Крылья за спиной шире, чем у альбатроса,
А сам с большой собачьей головой.

И, как ангел, он опустится на землю-пустыню,
Изрытую взрывами ядерных воронок-комет.
Помолится за всех убиенных-павших и отныне,
Как псалом, завоет божественную молитву-обет.

Кто ты?

Кто там на алой девственной заре
Поднимается из березового тумана
Верхом на длинноногом красном коне
В златых доспехах, подняв забрало?

Борода свесилась и парит над землей,
Как у колдуна Черномора,
Над лесными полянами с высокой травой,
Между соснами дремучего бора.

Кто ты, праведный седой старик,
Прячущийся за пологом мутного тумана,
Изображающий то лисицы лай, то выпи крик
В своем блаженном мире сна и обмана?

Кто ты?
Мне твой образ знаком до рвоты…

Кто ты?
Проповедник небесной свободы…

Кто ты?
Я сумею свести с тобой счеты!!!

Кто ты?
Государства, цари и народы…
Это сборище блаженных мерзавцев,
Лицемеров и христопродавцев!
Сотни лет ищут себе и тебе оправданье,
Воспевают земные страданья…

Кто ты?!
Старичок-лесовичок с колтуном в бороде
Или пастырь-бродяга из Назарета?
На моем последнем, Страшном суде
Призовешь не ты меня, а я тебя к ответу!

Лишь тогда обрету покой,
Оказавшись в другом измеренье,
Когда цепкой, когтистой своей рукой
Вымолю сполна из тебя прощенье!
                                                         
                                                        3. 04. 2007

Иорик

Быть или не быть,
Вот в чем вопрос. Терзают страшные сомненья…
И шутовской костюм носить
Со лживой маскою смиренья…

А если надоела роль?
Как положить конец страданьям?
Неважно, шут ты иль король,
Жизнь – просто смерти ожиданье!

Страдай, страшись земных грехов,
Молись о божьем искупленье…
И, если Боженька таков,
Он вымолит тебе прощенье.

А если нет? И Бог – тиран,
Ему нужна от нас покорность?
И Град Невидимый – обман?
А жизнь земная – иллюзорность?!

Тиран небесный и земной,
Служитель ада или рая…
Какая разница, бог мой,
Когда в горячке умираешь!

Вот принц – наследник короля,
Мальчишка шустрый и смышленый.
И у него судьба своя,
И взгляд недетский, невеселый…

Что будет на его веку –
Покой, затишье перед бурей?
Житье на твердом берегу?
Скитания в морской лазури?

Когда играем мы вдвоем
И вижу взгляд его тревожный,
Мне кажется, лежит на нем
С рождения проклятье божье.

Он тоже обратится в тлен,
Познав напрасные страданья,
Покинув свой постылый плен,
Чтоб обрести вовек молчанье…

Бедный Гамлет!

                                     6 апреля 2007 года

Наполеон

Стоит в тоске невыразимой
Над краем бездны, как живой,
Властитель дум, судьбой гонимый,
Поникнув лысой головой.

А волны бьются, точат скалы,
Шумит и пенится прибой.
Ему теперь так нужно мало –
Найти смиренье и покой.

Но не смиренен взор печальный,
Скорее злоба в нем и боль.
Он пишет книги окончанье,
Но не прощается с собой.

О чем рассказ? О славе громкой,
О той стране, которой нет,
Душе, блуждающей в потемках,
И тщетности прожитых лет…

И лик его суров и страшен,
И часто к небу обращен,
И мщеньем ум обезображен,
И ненависти полон он.

                                          10. 04. 2007

* * *

Я хочу умереть на рассвете,
Чтоб  в сонливо-туманном чаду
Мне казалось, что плачут дети
За окном в тенистом саду…

Как спокойно, как радостно было б
В этом вещем последнем сне,
Помня то, как меня любили,
Знать, что плачут не обо мне.

И еще… Не хочу отпеванья!
Я не более грешен, чем он,
Тот, кто столько доставил страданий,
Оттянув этот сладостный сон.

Я забыл… Я не верю в бога!
Ни о чем не хочу я жалеть…
Просто тихо и одиноко
Дайте ж мне, наконец, умереть!

                                              22. 04. 2007

* * *

Два демона в душе моей гнездятся,
Страдание и Ненависть – их имена.
Унылые настали времена,
Я разучился плакать и смеяться…

Я никогда веселья не искал,
А смех чужой мне отравляет душу.
Все счастье я свое оберегал,
Боялся равновесие нарушить…

Я ненавидел лицемерие и ложь,
А сам стал трепачом и лицемером,
Но в сердце мне вонзили острый нож,
И это, к сожаленью, полумера.

Я свой берег болезненный покой,
Свои мечты наивные пустые,
И нож, направленный невидимой рукой,
Меня загнал в безлюдную пустыню.

Я там один, и демоны мои
Меня грызут-терзают ежечасно…
О, как же отвратительно ужасны
Мои бессмысленно-томительные дни!

Мертвая вода

Смерть, что бродит по окошку,
Взгляд хрустальный, как слеза,
Словно преданная кошка,
Загляни в мои глаза…

Я Иван-дурак из сказки,
Только сказка эта – жизнь.
Смежь свои устало глазки,
Продолженье расскажи.

Не сберег Мою Царевну,
Сон растаял без следа.
Пересох источник древний –
В нем лишь мертвая вода.

Нет теперь и в сказке чуда,
И не будет никогда…
Только через край сосуда
Плещет мертвая вода…

От заплаканного взгляда
Оторваться я не мог.
Может, тоже выпить яда?
Сказка – ложь, да в ней намек…

                                    22. 05. 2007