Акт второй
Сцена первая
Замок Глостера.
Входят с противоположных сторон ЭДМУНД и КУРАН.
ЭДМУНД. Храни тебя бог, Куран.
КУРАН. Вас также, сэр. Герцог Корнуэльский с супругой будет здесь к ночи. Я только что сообщил об этом вашему батюшке.
ЭДМУНД. Зачем они к нам, не знаешь?
КУРАН. Нет, сэр. Слыхали, о чем сейчас шушукаются, или новость только начинает щекотать уши?
ЭДМУНД. Нет. А в чем дело?
КУРАН. Неужели не знаете? Между тем слухи о неизбежной войне герцога Корнуэльского с герцогом Альбанским носятся в воздухе.
ЭДМУНД. В первый раз слышу.
КУРАН. Поразительно. Разрешите откланяться, сэр. (Уходит.)
ЭДМУНД. К нам едет герцог. Это очень кстати.
При нем прочнее станет сеть моя.
Отец засаду Эдгару устроил,
А у меня есть дело деликатней.
Везенье и стремительность, ко мне! -
Брат, на минуту! Эй! Спускайся, брат!
Входит ЭДГАР.
Отец про все узнал. Ты должен скрыться.
Ему о нас с тобою донесли.
Как хорошо, что ночь сейчас, — беги!
На Корнуолла ты не умышлял?
Он и Регана выехали к нам,
Не дожидаясь утра. Уж не ты ли
Сболтнул, что он и Альбани в раздоре?
ЭДГАР. Нет, я об этом ничего не знаю.
ЭДМУНД. Ну все — отец идет. Прости, но должен
Я для отвода глаз с тобой сразиться.
Вытаскивай оружье. Пусть отец
Услышит стук мечей. — Сдавайся, трус!
Отец, он здесь! — Достаточно, беги! -
Огня, огня! — Ступай. И будь здоров!
(ЭДГАР уходит.)
Пущу я кровь себе, и все увидят,
Что я серьезно жизнью рисковал.
(Ранит себя в руку.)
Иные с пьяных глаз еще не так
Себя увечат, забавляя шлюх. -
Стой! Не уйдешь! Отец, отец! Сюда!
Входят ГЛОСТЕР и СЛУГИ с факелами.
ГЛОСТЕР. Держи мерзавца, Эдмунд! Где же он?
ЭДМУНД. Я на него наткнулся в темноте.
С мечом в руке стоял он, обращая
Ужасные заклятия к луне,
Чтобы ее поддержкой заручиться.
ГЛОСТЕР. Куда он делся?
ЭДМУНД. Ранен я, отец.
ГЛОСТЕР. Ах он подлец! Куда девался он?
ЭДМУНД. Сбежал, милорд. Когда я отказался...
ГЛОСТЕР. Догнать его! Достать из-под земли!
(СЛУГИ уходят.)
Итак, ты отказался — от чего?
ЭДМУНД. Отцеубийцей, ваша светлость, стать.
Твердил я, что возмездие богов
Обрушиться на голову злодея;
Что многочисленны и крепки нити,
Связующие сына и отца.
Как только понял изверг, что меня
От предложенья гнусного тошнит,
Он в бешенстве выхватывает меч
И бьет меня с размаху по руке.
Опомнившись, я тоже вынул меч.
Что больше ужаснуло негодяя -
Отпор иль мною поднятые крики, -
Сказать я не берусь, но брат бежал.
ГЛОСТЕР. Побегать захотелось? Пусть бежит.
Его побег закончится петлей.
Когда приедет герцог благородный,
Мой добрый властелин и благодетель,
От имени его я объявлю
За выдачу преступника награду,
А за укрытье — смертью пригрожу.
ЭДМУНД. Пытался я его разубедить.
Он — ни в какую. В гневе крикнул я:
"Тебя я выдам, брат!". Он рассмеялся:
"Наследника пугает незаконный!
Ты думаешь, достоинства твои -
Честь, справедливость — весу придадут
Твоим словам? Ничуть. А ну как я
Свое письмо фальшивкой назову,
По пунктам обвинения отвергну
И этим уличу тебя во лжи?
Любой дурак, я думаю, поймет,
Что выгодно тебе меня убрать;
Что это и подвигнуло тебя
На клевету".
ГЛОСТЕР. Законченный подлец!
От собственной записки отречется?
Я не отец ему!
Трубы за сценой.
А вот и герцог.
С чем бы ни прибыл он, пусть первым делом
Прикажет все дороги перекрыть
И изверга схватить. Его приметы
По городам и весям разошлю.
А ты, мой мальчик, мой природный сын,
Наследником становишься моим.
Я меры все для этого приму.
Входят КОРНУОЛЛ, РЕГАНА и ПРИБЛИЖЕННЫЕ.
КОРНУОЛЛ. Я не успел, мой друг, сойти с коня,
Как услыхал чудовищную весть.
РЕГАНА. Когда она правдива, негодяя
Повесить мало. Что вы, сэр? Вам плохо?
ГЛОСТЕР. Убит, под старость лет совсем убит!
РЕГАНА. Чтоб Эдгар, тот, кому отцом был крестным
Отец мой, на родного посягнул?
ГЛОСТЕР. Мне стыдно, госпожа, но это так.
РЕГАНА. А с вольницею — присными отца -
Он не водился?
ГЛОСТЕР. Я не знаю, леди.
О горе, горе!
ЭДГАР. Верно, госпожа.
Он с ними знался.
РЕГАНА. Вот вам и разгадка.
Вот на него кто дурно повлиял.
Подговорили совершить убийство,
Чтоб вашим достояньем поживиться.
Сестра о них такое написала,
Что если к нам нагрянет эта свора,
Они меня не сыщут во дворце.
КОРНУОЛЛ. Меня, Регана, тоже. — Мне сказали,
Что, Эдмунд, вы вели себя отменно,
Как подобает сыну.
ЭДМУНД. Сделал я
Не более того, что должен сын.
ГЛОСТЕР. Он злодеяние предотвратил
И ранен был преступником бежавшим.
КОРНУОЛЛ. Погоню снарядили?
ГЛОСТЕР. Да, милорд.
КОРНУОЛЛ. Поймаете его, — я разрешаю
Как вам угодно с сыном обойтись:
Злоумышлять отучиться навеки.
А ваши, Эдмунд, честь и чувство долга
Ходатаями вашими явились:
Я в глубокопорядочных нуждаюсь
И первым принимаю в свиту вас.
ЭДМУНД. Перехвалили вы меня, милорд.
Но послужу на совесть.
ГЛОСТЕР. Ваша светлость,
Спасибо вам за сына моего.
КОРНУОЛЛ. А что же вы не спросите, зачем...
РЕГАНА. Ночь пропорол визит наш запоздалый?
Нужда велела, Глостер благородный,
Радушьем вашим злоупотребить.
Отец с сестрой повздорили, и он
Мне написал об этом и она.
Посланцы их ответа заждались.
Решила я, что целесообразней
Покончить с этим делом здесь, у вас,
Мы, как без рук, без вашего совета.
Прошу вас, старый друг, собраться с духом
И нам помочь.
ГЛОСТЕР. Располагайте мной.
Гостям высоким рад я услужить.
Трубы.
(ВСЕ уходят.)
Сцена вторая
Двор перед замком Глостера.
С противоположных сторон Входят КЕНТ и ОСВАЛЬД.
ОСВАЛЬД. С добрым утром, дружище. Ты из местных?
КЕНТ. Допустим.
ОСВАЛЬД. Где здесь лошадей ставят?
КЕНТ. Иди в болото.
ОСВАЛЬД. Серьезно, приятель, подскажи.
КЕНТ. Я тебе не приятель.
ОСВАЛЬД. Плевать мне и на тебя, и на твою неприязнь.
КЕНТ. Попался бы ты мне в здешних конюшнях, я бы посмотрел, как бы ты со мной расплевался.
ОСВАЛЬД. Что ты на меня взъелся? Я тебя знать не знаю.
КЕНТ. Зато я тебя — как облупленного.
ОСВАЛЬД. Не можешь ты меня знать.
КЕНТ. Как же мне тебя не знать, ты — мошенник, пройдоха, пожиратель объедков?! Заносчивый подлец, ничтожество, шут гороховый, холуй в господских обносках, мерзавец, босоногий мальчишка на побегушках, — мне ли тебя не знать?! Я тебя хорошо изучил, трусливое отродье, соглядатай, сукин сын, безмозглый фат, услужливый до тошноты подхалим. Развращенный подачками раб, продажная тварь, законченный подонок, низкий плут, прихлебатель, ублюдок шлюхи, — кто-кто, а я твои природные титулы назубок выучил. И попробуй только пикнуть что-либо против: так отметелю — скулить устанешь!
ОСВАЛЬД. Ты что, приятель, с цепи сорвался? Ведь мы с тобой даже не знакомы.
КЕНТ. Не знакомы? Бесстыжие твои глаза! Не я ли пару дней назад пинками выставил тебя за дверь — король тому свидетель! Вытаскивай меч, скотина! Ночь мне не помеха: луна светит — и я из тебя сделаю лунное рагу! Шевелись, мерзавец! Слышишь, ты, хлыщ, изуродованный парикмахером! (Вытаскивает меч.)
ОСВАЛЬД. Что ты пристал! Отвяжись!
КЕНТ. Сражайся, негодяй! Ты привез письма против короля. Ты рад случаю услужить этой тщеславной марионетке, злоумышляющей против своего отца! Против его королевского величества! Защищайся, мерзавец, или я изрублю тебя в колбасу! Дерись, подлец, дерись, я тебе говорю!
ОСВАЛЬД. На помощь! Убивают! Помогите!
КЕНТ. Сражайся, холуй! Куда ты! Стой, скотина! Стой! Сражайся, подлая тварь! (Бьет его.)
ОСВАЛЬД. На помощь! Убивают! Убивают!
Входят ЭДМУНД с обнаженным мечом, КОРНУОЛЛ, РЕГАНА, ГЛОСТЕР и СЛУГИ.
ЭДМУНД. Как это понимать? Кто звал на помощь?
КЕНТ. Смелей, молодой человек, смелей! Что, и вам не терпится попасть под разделку? Подходите, юноша, я вам это устрою!
ГЛОСТЕР. Оружье? Драка? Что вы здесь творите?
КОРНУОЛЛ. Ни с места, если жизнь вам дорога!
Ослушника повешу! Кто такие?
РЕГАНА. Посланники сестры и короля.
КОРНУОЛЛ. Из-за чего сцепились? Отвечайте!
ОСВАЛЬД. Сэр, дайте мне хоть дух перевести.
КЕНТ. Оно и понятно: ты же его едва не испустил. Трусливое отродье! У таких, как ты, ни отца, ни матери. Тебя сшил портной, да и то на живую нитку.
КОРНУОЛЛ. Ты что городишь! Почему портной?
КЕНТ. Потому что каменотес или художник не сотворили бы такого урода, если бы поработали над ним часа полтора-два.
КОРНУОЛЛ. Итак, из-за чего вы подрались?
ОСВАЛЬД. Этот старый головорез, которого я пощадил из-за его седины...
КЕНТ. Сукин ты сын! "Я пощадил...". Я — последняя буква в алфавите! Милорд, можно мне вытрясти душу из этой грубой скотины, а падаль смешать с дерьмом? "Из-за его седины...". Ах ты трясогузка!
КОРНУОЛЛ. Молчать, мошенник! Или ты не видишь,
Кто пред тобой?
КЕНТ. Нет, сэр, я не слепой.
Но гнев порой не ведает приличий.
КОРНУОЛЛ. И что тебя гневит?
КЕНТ. Что этот раб
Имеет меч, но не имеет чести.
Улыбчивые твари! Точно крысы,
Они грызут священные устои,
Расшатанные и без крыс; костер
Пороков, что сжигает господина,
Угодливо хранят иль остужают
Его и без того холодный дух;
Идут на все, но могут укусить,
Когда в беде хозяин, пред которым
Они хвостом виляли, точно псы.
Что пялишь зенки, черт тебя возьми!
Не шут я, чтоб смеяться надо мной!
В Саремском поле ты б не гоготал -
Бежал бы, драный гусь, до Камелота!
КОРНУОЛЛ. Ты что, старик, рехнулся?
ГЛОСТЕР. Объяснись!
КЕНТ. Нет ненавистней противостоянья,
Чем между мной и этим подлецом!
КОРНУОЛЛ. Но почему? Чем он тебя обидел?
КЕНТ. Противным выражением лица.
КОРНУОЛЛ. И только-то! А что, мое лицо,
Его, ее, — тебе не досаждают?
КЕНТ. Милорд, мое оружье — прямота.
Меня иные лица раздражали
Гораздо меньше тех, какие вы
Сейчас мне предложили оценить.
КОРНУОЛЛ. Что ж, с ним все ясно. Как-то раз его
За дерзость похвалили — в результате
Он изменил свой тон и обнаглел.
Нет, он не льстит, он режет правду-матку.
Проглотят — хорошо, а поперхнутся -
Он не при чем. Мошенники такие
Гораздо развращенней и хитрей,
Чем все подобострастные лакеи,
Что на господ не могут надышаться.
КЕНТ. Во имя истины и совершенства,
С какими, словно ясноликий Феб,
Увенчанный лучами, ваша светлость
Взирает свысока...
КОРНУОЛЛ. Ты что несешь?!
КЕНТ. Я просто изменил речь, которая вам пришлась не по душе. Вы угадали, сэр, я не льстец. Но тот, кто, играя в простачка, обманывает вас, всего лишь простой мошенник, каким я не являюсь. Впрочем, прошу меня простить, если я по простоте душевной рассердил вас.
КОРНУОЛЛ. Какую ты нанес ему обиду?
ОСВАЛЬД. Я — никакой. Но пару дней назад
Его король, введенный в заблужденье,
Меня при всех ударил. Этот тип,
Стараясь к государю подольститься,
Меня сбил с ног, ругался надо мной
И вытолкал за дверь. За эту доблесть
Король его, конечно, похвалил,
Хотя совсем не дело — оскорблять
Того, кто мог ответить, но сдержался.
А этот, подстрекаем жаждой крови,
И здесь меня настиг.
КЕНТ. Подумать можно,
Что он — Аякс, а не трусливый шут.
КОРНУОЛЛ. Подать колодки! Старый негодяй!
Презренный плут! Тебя я проучу.
КЕНТ. Я стар учиться. И колодки ваши
Не пригодятся — я от короля
С письмом для вас. Плохое обхожденье
Со мною — оскорбленье государю.
Нельзя в колодки забивать посла
Его величества.
КОРНУОЛЛ. Подать колодки!
Ты до обеда будешь в них сидеть,
Клянусь своею честью!
РЕГАНА. До обеда?
До ужина! Нет, лучше — до утра!
КЕНТ. За что, мадам? Да если бы я был
Псом вашего отца, и то меня
Не стоило бы так.
РЕГАНА. Да — будь ты псом.
Но ты — мошенник.
КОРНУОЛЛ. Он из тех, о ком
Сестра нам говорила. Где колодки?
(Приносят колодки.)
ГЛОСТЕР. Постойте, ваша светлость! Если он
И провинился, наказать его
Имеет право только государь.
Так поступать, как вы хотите, можно
С одними лишь отпетыми ворами,
С отверженными обществом людьми.
Король разгневается, если мы
Не только не почтим его гонца,
Но наказать посмеем.
КОРНУОЛЛ. Я — в ответе.
РЕГАНА. А разве для сестры не оскорбленье,
Что нападают здесь на человека,
Прибывшего с посланьем от нее?
Закуйте этого!
(На Кента надевают колодки.)
Милорд, идемте.
(Все, кроме ГЛОСТЕРА и КЕНТА, уходят.)
ГЛОСТЕР. Я сожалею, друг, но что поделать:
Для нас желанье герцога — закон.
Пресветлый, знают все, непредсказуем.
Но я к нему пойду...
КЕНТ. Не стоит, сэр.
Всю ночь я мчался, не смыкая глаз.
Мне надо выспаться и отдохнуть.
Колодки тоже могут быть во благо.
До завтра, сэр.
ГЛОСТЕР. Нет, герцог был не прав.
Его поступок дурно истолкуют.
(Уходит.)
КЕНТ. О мой король, приходится признать,
Что ты с небес спускаешься на землю,
Лишен благословения богов.
Маяк луны, включи свои лучи,
И я прочту письмо, каким-то чудом
Попавшее ко мне! Хоть нет чудес,
Но нам, страдальцам, иногда везет.
Корделия нашла меня; теперь
Обдумать надо ужас положенья
И средство, чтоб утраты возвратить.
Глаза мои, усните: вы устали,
Вам не снести позора моего.
Фортуна, пожелай мне доброй ночи
И снова повернись ко мне лицом!
(Засыпает.)
Сцена третья
Лес.
Входит ЭДГАР.
ЭДГАР. Я вне закона. Если б не дупло,
Где скрылся я, меня бы затравили.
В порту — засада, всюду — караулы.
Как тут ни осторожничай — возьмут.
Я жив, пока в бегах. Придется мне
Упасть на дно, обличие сменить,
Стать нищим, оборванцем, отщепенцем,
Едва ль не зверем. Грязью перемажусь,
В изодранные тряпки завернусь,
И пусть меня терзают небеса,
Ветрами хлещут, ливнями секут
И волосы свивают в колтуны.
В моей стране мне остается только
Идти в Бедлам, юродствовать, вопить;
Пронзать свои худеющие члены
Шипами роз, булавками, гвоздями;
Страх нагонять своим ужасным видом
На бедных поселян и овцеводов;
И милостыню требовать у них,
Переходя с проклятий на молитвы
Том из Бедлама — это не пустяк,
Когда пустое место — Эдгар Глостер.
(Уходит.)
Сцена четвертая
Перед замком Глостера.
КЕНТ в колодках. Входят ЛИР, ШУТ и ПРИДВОРНЫЙ.
ЛИР. Гонца не отослать! Невероятно!
Уехать столь поспешно!
ПРИДВОРНЫЙ. А вчера,
Я знаю точно, и не собирались.
КЕНТ. Привет тебе, хозяин благородный!
ЛИР. Вот это да! Не стыдно ли тебе
Здесь дурака валять?
КЕНТ. Нисколько, сэр.
ШУТ. Ха! Крепко его стреножили! Лошадей крепят за голову; собак и медведей — за шею; мартышек — за талию; людей — за ноги. Когда человек пытается раскрепоститься, его тут же сажают на деревянные скрепки.
ЛИР. Кто над тобою, над моим послом,
Посмел так надругаться?
КЕНТ. Ваши дети.
ЛИР. Неправда это!
КЕНТ. Более чем правда!
ЛИР. Нет, говорю я!
КЕНТ. Да, я говорю!
ЛИР. Они бы не смогли.
КЕНТ. Они смогли.
ЛИР. Юпитером клянусь, не может быть!
КЕНТ. Юноною клянусь, еще как может!
ЛИР. Они бы не дерзнули, не рискнули.
Пойти на это — хуже, чем убить.
Не оказать почета, оскорбить
Да так жестоко. Иль они рехнулись?
Ответь мне быстро, точно и понятно,
Чем заслужил ты, порученец мой,
Такой прием?
КЕНТ. Едва я преклонил
Колена, отдавая Корнуоллу
От вашего величества посланье,
Как прискакал холуй от Гонерильи.
Он был в пыли, в поту, едва дышал
И весь горел желаньем услужить.
Меня прервал он, подал им письмо.
Те — сразу же читать, забыв про ваше,
Затем призвали слуг и — на коней.
А мне холодным тоном приказали
За ними следовать и ждать ответа.
И тут я встретил этого мерзавца,
Который помешал мне и который
Вам, государь, недавно нагрубил.
Я рассуждал недолго: вынул меч,
А трус паршивый воплями своими
Всех переполошил. И ваши дети
Сочли, что мой поступок совместим
С позорным наказанием таким.
ШУТ. М-да, зима еще не наступила, а дикие гуси уже летят на юг.
Отцов негодных гонят вон
Их дети-подлецы.
Обласканы со всех сторон
Богатые отцы.
Судьба распутнице сродни:
Не любят бедняков они.
Но это пустяки. Не пройдет и года, дяденька, как твои доченьки столько раз тебя огорчат — сойдешь за богатого.
ЛИР. Какая тяжесть на сердце легла!
Тупая боль, исчезни, отступи!
Уйди на дно, холодная тоска!
Где дочь моя сейчас?
КЕНТ. У графа в замке.
ЛИР (ПРИДВОРНОМУ). Побудьте здесь. Меня не провожайте.
(Уходит.)
ПРИДВОРНЫЙ. Вы рассказали правду?
КЕНТ. Слово чести!
Но почему вас мало так осталось
При государе?
ШУТ. Поделом тебе, если ты попал в колодки за подобные вопросы.
КЕНТ. Почему, шут?
ШУТ. Тебе бы поучиться у муравья. Уж он-то знает: зимой сплошная безработица. Неужели ты этого не понимаешь, бестолочь? Неужели не чуешь, что наше дело тухлое? Двадцать человек из двадцати это уже разнюхали. Не пытайся остановить летящее с горы колесо: шею сломаешь. И смело хватайся за него, когда оно мчится в гору. Стань я мудрецом, я бы присоветовал тебе что-нибудь получше, а ты вернул бы мне мой дурацкий совет. Но раз этого не случилось, наймусь в советчики прохвостам. (Поет.)
Кто служит для проформы
И ценит серебро,
Спешит во время шторма
Спасти свое добро.
Но шут с тобою — даже
Когда сбежит мудрец.
Глупец стоит на страже,
А мудрецу конец.
КЕНТ. Где ты выучился петь такие песни, дурак?
ШУТ. Да уж не в колодках, придурок!
Возвращаются ЛИР с ГЛОСТЕРОМ.
ЛИР. Принять не могут? Ехали всю ночь?
Занемогли? Устали? Черт возьми!
Притворство, наглость, неповиновенье!
И слышать я об этом не хочу!
ГЛОСТЕР. Но вы же сами знаете, милорд,
Что герцог наш характером тяжел
И если вдруг решенье принимает,
То неуклонно следует ему.
ЛИР. Чума! Холера! Демоны и ведьмы!
Характером тяжел? Ах, Глостер, Глостер!
Хочу я, чтобы герцог Корнуэльский
С супругою предстали предо мной!
ГЛОСТЕР. Я так им и сказал, мой государь.
ЛИР. Сказать сказал, но ничего не понял.
Хочу я видеть своего вассала,
С любимой дочерью — поговорить
И дать ей порученье, черт возьми!
Тяжел характером, ты говоришь?
Ступай, и пусть отяжелевший герцог...
Хотя... Он, может, вправду нездоров.
Больной имеет право отказаться
От исполненья долга своего.
Увы, природа смертных такова,
Что если в теле завелась болезнь,
То и душа страдает вместе с телом.
Я был не прав, что вышел из себя.
Негоже обвинять больного в том,
На что бы не решился и здоровый.
(Обернувшись на Кента.)
Но он в колодках, черт меня дери!
А это значит, герцог со своей
Супругою, пренебрегают мной.
Свободу человеку моему!
Скажи им, чтоб немедленно явились;
Что я велю им. А не то начну
Я барабанить на пороге спальни,
Пока их сон не превратится в смерть.
ГЛОСТЕР. Уладить бы все это полюбовно.
(Уходит.)
ЛИР. Ах, сердце, колотиться перестань!
ШУТ. Правильно, дяденька, приструни его! Ты похож на строгую кухарку, которая запекала угрей живьем и при этом колотила их по головам, приговаривая: "Перестаньте озорничать, бездельники!". А брат ее давал лошади сено с маслом — настолько он любил свою клячу.
Входят КОРНУОЛЛ, РЕГАНА, ГЛОСТЕР и СЛУГИ.
ЛИР. Ну, с добрым утром.
КОРНУОЛЛ. С добрым утром, сэр.
(Кента освобождают).
РЕГАНА. Я очень рада видеть вас, милорд.
ЛИР. Наверное, Регана, а не то
Я бы отрекся, словно от блудницы,
От матери твоей; я бы разбил
Ее могилу в собственной душе.
(КЕНТУ.)
Свободен? Хорошо. — Но это после. -
Твоей сестры, дражайшая Регана,
Не существует больше для меня.
Змеиным жалом гнусности своей
Она меня ужалила сюда.
(Указывает на сердце.)
Мне больно вспоминать, моя Регана,
Но ты не знаешь, как развращена...
РЕГАНА. Прошу вас успокоиться, милорд.
Скорей вы не сумели оценить
Стараний Гонерильи, чем она
Вам чем-то досадила.
ЛИР. Что такое?!
РЕГАНА. Не верю я, что долг свой перед вами
Сестра отказывалась исполнять.
Но если ваших рыцарей беспутных
Попридержать осмелилась она,
То это столь полезно и умно,
Что всякую вину с нее снимает.
ЛИР. Да чтоб она пропала!
РЕГАНА. Вы же стары,
И силы ваши тают с каждым днем.
И нужен вам такой руководитель
И поводырь, который лучше вас
Мог разобраться в вашем состоянье.
Сестра вполне подходит к этой роли.
Вам надо с ней немедля помириться.
ЛИР. Скажи еще, прощенья попросить!
Как это подобает государю!
(Становится на колени.)
"Позволь мне, дочь, припасть к твоим стопам.
Я немощен и всеми позаброшен.
Будь милосердна: приюти меня,
Согрей и накорми".
РЕГАНА. Довольно, сэр!
Оставьте шутовские эти штучки.
Езжайте к Гонерилье.
ЛИР. Никогда!
Она разогнала мне пол-отряда,
Смотрела волком, жалила мне сердце
Своим змееподобным языком.
Разверзнитесь над нею, небеса,
И всю утробу ей разворотите
Мертворожденным плодом!
КОРНУОЛЛ. Что вы, сэр!
ЛИР. Блистающая молния, пронзи
Своею ослепительной стрелою
Глаза ее жестокие! Светило,
Могучими лучами раздроби
Ее надменность! Порази проказой
Ей красоту, тлетворное болото!
РЕГАНА. О благостные боги! И меня,
Чуть что не так, вы тоже проклянете?
ЛИР. Нет! Ты не дашь мне повода, Регана.
Ты не падешь так низко, — не позволит
Твоя мягкосердечная природа.
Взор Гонерильи яростью горит,
А твой — любовью. Ты ведь не пойдешь
Наперекор желаниям моим,
Не будешь прекословить, не разгонишь
Моих людей, ни в чем не поскупишься,
Не станешь запираться от меня.
Ты слышишь голос крови, понимаешь,
Как дочь моя должна себя вести,
С какой учтивостью и благородством,
И как должна отца благодарить
За то, что половиной королевства
Владеешь ты по милости его.
РЕГАНА. Что вам угодно, сэр?
ЛИР. Кто посадил
В колодки человека моего?
(Трубы за сценой.)
КОРНУОЛЛ. Подъехал кто-то.
РЕГАНА. Видимо, сестра.
В ее письме об этом говорилось.
Входит ОСВАЛЬД.
Где герцогиня?
ЛИР. Вот он, пес хозяйский!
Его с цепи с спустили — он и рад:
Того гляди — укусит. Прочь, скотина!
КОРНУОЛЛ. Что вашему величеству угодно?
ЛИР. Кто надругался над моим послом?
Регана, я не верю, чтобы ты...
Входит ГОНЕРИЛЬЯ.
Что вижу я?! О боги, если вы
К родителям из смертных благосклонны
И если вы родителями были,
И если ослушанье — тяжкий грех,
То старика-отца вы защитите!
(ГОНЕРИЛЬЕ.)
Тебе не стыдно седины моей? -
И ты ее не выгонишь, Регана?
ГОНЕРИЛЬЯ. Зачем же? Я ни в чем не виновата,
Хотя кажусь виновною, быть может,
Тому, кто стар и выжил из ума.
ЛИР. О сердце, ты из крепкого металла:
От этих слов ты не разорвалось!
Кто моего гонца забил в колодки?
КОРНУОЛЛ. Я, государь. Но дерзостью своей
Он заслужил серьезней наказанье.
ЛИР. Вы?! Быть не может!
РЕГАНА. Я прошу, отец,
Смириться с тем, что вы уже старик.
По просьбе Гонерильи пол-отряда
Вам надо сократить и ехать к ней,
А на исходе месяца — ко мне.
Ведь я вас не ждала и не успела
Дом подготовить к вашему приезду.
ЛИР. Мне ехать к ней? Отряд свой разогнать?
Нет, мне дома такие не нужны,
Где ставятся подобные условья!
Уж лучше выносить удары бури;
Глодать сухие корки; голодать,
Как волк или сова! Мне ехать к ней?
Уж лучше — к благородному Французу,
Супругу бесприданницы моей, -
Выпрашивать коленопреклоненно
На пропитанье, дабы поддержать
Свое никчемное существованье.
Мне ехать к ней? Уж лучше стать рабом
У этого паршивого слуги!
(Указывает на Освальда.)
ГОНЕРИЛЬЯ. Как будет вам угодно, государь.
ЛИР. Ну, полно, дочь, сводить меня с ума.
Тебе хлопот я больше не доставлю.
Мы больше не увидимся. Прощай,
Дитя мое, ты все-таки мне дочь,
Ты кровь моя и плоть, точней — зараза,
Разъевшая всю плоть мою и кровь.
Ты мой нарыв, ты опухоль чумная,
Проказа, поразившая меня.
Я не хочу бранить тебя, стыдить,
И призывать на голову твою
Молниеносных стрел, и умолять
Юпитера, небесного судью,
Чтоб покарал тебя. Не к спеху мне.
Наступит час, — тебя замучит совесть.
А я пока к Регане перееду
С моим отрядом в сотню человек.
РЕГАНА. Нет, уговору не было такого.
Я не смогу как подобает встретить
Таких гостей. Простите, государь,
Но вы с сестрой повздорили напрасно.
Ну, побранились, ну, погорячились, -
Все старики ворчливы, — а сестре
И не обидно.
ЛИР. Как тебя понять?
РЕГАНА. Я объясню вам. Пятьдесят людей
Достаточно вполне. Куда вам больше?
По правде, и пятидесяти много:
Накладно и от страха не уснуть.
Немыслимо поддерживать порядок
В том доме, где зависят домочадцы
От двух господ.
ГОНЕРИЛЬЯ. А чем не угодили
Вам наши слуги?
РЕГАНА. В самом деле — чем?
Начнут лениться — мы накажем их.
Итак, поскольку велика опасность,
Когда ко мне вы ехать соберетесь,
То я смогу принять и разместить
Не больше двадцати пяти солдат.
ЛИР. Я все вам отдал...
РЕГАНА. Вот и хорошо.
ЛИР. Едва ли не в свои опекуны
Я записал вас. Я себе оставил
Всего лишь сто охранников своих...
Регана, не ослышался ли я?
Ты только четверть сотни приютишь?
Я верно понял?
РЕГАНА. Верно, государь.
И ни единым человеком больше.
ЛИР. Злой человек сойдет за добряка,
Коль скоро попадется наизлейший.
Не очень злой по-своему неплох.
(ГОНЕРИЛЬЕ.)
Вернусь к тебе. Поскольку пятьдесят
В два раза больше двадцати пяти,
На дочь похожа ты в два раза больше.
ГОНЕРИЛЬЯ. А двадцать пять зачем? К чему вам десять?
А для чего вам пять с собою брать
Туда, где нашим слугам нету счета?
РЕГАНА. А есть необходимость хоть в одном?
ЛИР. При чем же здесь твоя необходимость?
Найдется и у нищего в суме
То, без чего он мог бы обойтись.
Животным станешь, если, кроме нужд
Естественных, не знать иных желаний.
Ты выглядишь как леди, но едва ли
Тебе тепло в нарядах дорогих:
Увы, не греет роскошь. Что мне нужно?
Терпение. О небо, ниспошли
Терпенье мне — и ничего другого.
О боги, посмотрите на меня:
Я беден, стар, несчастен, одинок.
Мне все постыло. Если это вы
Велели дочерям терзать отца,
То в дурака, покорного судьбе,
Его не превращайте. Помогите
Держаться мне достойно, по-мужски.
Не оскверняйте щек моих слезами,
Прислужницами женщин. Нет, чертовки,
Нет, ведьмы, я такое вам устрою,
Я накажу вас... сам не знаю как,
Но ужаснутся небо и земля
Вам кажется, я плачу? Нет, не плачу.
И не заплачу, даже если сердце
Расколется на тысячу кусков!
Мой шут, они сведут меня с ума!
(ЛИР, ГЛОСТЕР, КЕНТ, ШУТ и ПРИДВОРНЫЙ уходят.)
Завывание ветра и гром.
КОРНУОЛЛ. Похоже, ураган. Идемте в дом.
РЕГАНА. Мы все равно бы места не нашли
Для старика и всех его людей.
ГОНЕРИЛЬЯ. Сам виноват. Сидел бы у меня.
Пускай в степи безумствует теперь.
РЕГАНА. Его бы одного я в дом пустила.
Но рыцарей его...
ГОНЕРИЛЬЯ. И я о том же.
Но где же Глостер?
КОРНУОЛЛ. Вышел проводить.
Сейчас придет.
(Возвращается ГЛОСТЕР.)
ГЛОСТЕР. Король в припадке гнева.
КОРНУОЛЛ. Что делает?
ГЛОСТЕР. Велел седлать коней.
КОРНУОЛЛ. Куда он собирается?
ГЛОСТЕР. Не знаю.
КОРНУОЛЛ. Пускай развеется.
ГОНЕРИЛЬЯ (ГЛОСТЕРУ). А вы его
Не убеждайте здесь заночевать.
ГЛОСТЕР. Но скоро ночь. И негде схорониться
От ледяного ветра. На сто миль
Ни деревца.
РЕГАНА. Упрямый человек
Учиться должен на своих ошибках.
Иначе не проймет. — Закрыть ворота! -
При нем отряд отпетых негодяев.
А ну как присоветуют ему
Пойти на крайний шаг — и мы погибли.
Остерегаться учат мудрецы.
КОРНУОЛЛ. Ты, как всегда, права, моя Регана.
Заприте все ворота. Злая ночь.
Укроемся от бури.
(Уходят.)
