Проект создан при поддержке
Российского гуманитарного научного фонда (грант № 05-04-124238в).
РУССКИЙ ШЕКСПИР
Информационно-исследовательская база данных
Шекспир У. Король Лир. Перевод Ю. И. Лифшица. Акт четвертый


  Акт четвертый
  
  Сцена первая
  
  Степь.
  
  Входит ЭДГАР


   
        ЭДГАР. Блаженных презирают — и пускай!
              Так лучше, чем блаженствовать и знать,
              Что льстят тебе и все же презирают.
              Когда ты стал игрушкою судьбы,
              Живи, не опасаясь ничего,
              На самом дне. На паперти надежды
              Все к лучшему, что б ни произошло.
              Дуй, ветер! Ты — бесплотен, я — ничто.
              Меня ты не развеешь! — Кто же это?
  
  Входит ГЛОСТЕР, которого ведет СТАРИК.
  
              О мой отец! И жалкий поводырь.
              Жестокий мир! Когда бы не твои
              С ума сводящие метаморфозы,
              Не так бы старость тяготила нас.
        СТАРИК. Лет восемьдесят мне. Пахал я землю
              Еще, милорд, у вашего отца.
        ГЛОСТЕР. Оставь меня, дружище. Для чего
              Тебе со мною вместе погибать?
        СТАРИК. Но как же вы пойдете? Вы же слепы!
        ГЛОСТЕР. Мне все равно. Мне некуда идти.
              Я шел вслепую, и когда был зрячим.
              Удачи нас доводят до греха,
              И только наши беды нам во благо.
              Мой бедный Эдгар! Отдал я тебя
              На растерзанье гневу своему.
              О, если б твой обманутый отец
              Мог до тебя дотронуться рукою,
              То вновь бы свет увидел.
        СТАРИК. Кто тут есть?
        ЭДГАР (в сторону). О боги! Если кто-то говорит:
              "Мне хуже быть не может!" — на меня
              Пускай посмотрит!
        СТАРИК. Это сумасшедший
              Том из Бедлама.
        ЭДГАР (в сторону). Нет, бывает хуже.
              Пока ты говоришь: "Как я несчастен!" -
              Ты можешь стать несчастней во сто крат.
        СТАРИК. Куда идешь, дружок?
        ГЛОСТЕР. С кем говоришь ты?
        СТАРИК. С безумцем нищим.
        ГЛОСТЕР. Подаяньем жить
              Не смог бы круглый идиот. Вчера
              Я видел одного... Шумела буря...
              "Как человек похож на червяка!" -
              Сказал я про себя и вспомнил сына,
              И вновь недобрым словом помянул.
              С тех пор прозрел я. Ради развлеченья
              Нас боги морят, словно дети мух.
        ЭДГАР (в сторону). Что делать мне теперь? Своим юродством
              Глумиться над страданьями его
              И над самим собою издеваться? -
              Господь благослови тебя!
        ГЛОСТЕР. Кто это?
        СТАРИК. Тот самый оборванец.
        ГЛОСТЕР. Ну, ступай.
              И если для меня тебе не трудно
              Пройти одну-две мили, принеси
              Одежду для бездомного бродяги.
              Во имя старой дружбы сделай это.
              Я в Дувр пойду, а он меня проводит.
        СТАРИК. Но он же сумасшедший!
        ГЛОСТЕР. Что поделать!
              В такие вот чумные времена
              Ведут умалишенные слепых.
              Исполнишь просьбу, нет ли, — но ступай.
        СТАРИК. Пусть хоть убьют, — все сделаю, как надо.
  
  (Уходит.)
  
        ГЛОСТЕР. Ты где, приятель?
        ЭДГАР. Бедный Том замерз!
  
  (В сторону.)
  
              Еще чуть-чуть, и выдам я себя!
        ГЛОСТЕР. Ну, где ты?
        ЭДГАР (в сторону). Нет, нельзя мне раскрываться. -
              Глаза твои в крови, — храни их бог!
        ГЛОСТЕР. Ты Дуврскою дорогою ходил?
        ЭДГАР. Туда и сюда, вдоль и поперек, конный и пеший. Разум пуганого Тома с перепугу убежал. Ты — сын добрых родителей, дай бог тебе уберечься от бесов. В бедном Томе уместилось сразу пятеро. Растлитель Обидикут, насылающий немоту Хобидиданс, князь воров Магу, покровитель убийц Модо и гримасник-безобразник Флибертиджиббет, который с некоторых пор тиранит горничных и служанок. Благослови тебя небо, хозяин.
        ГЛОСТЕР. Вот кошелек мой. Исполосовали
              Тебя всего небесные бичи.
              Но пусть моя беда тебе поможет.
              Всегда бы так, о небо! Если б люди,
              Пресыщенные собственным достатком,
              Слепые в бессердечии своем,
              Презревшие небесные законы,
              Весь ужас кары божьей ощутили,
              То роздали бы все свое добро.
              Бывал ты в Дувре?
        ЭДГАР. Да, мой господин.
        ГЛОСТЕР. Ты видел там, на берегу, утес,
              Вознесшийся над черною водою?
              Сведешь меня туда, на край обрыва?
              Тебя я щедро отблагодарю.
              Там и закончится твоя работа.
        ЭДГАР. Дай руку Тому. Он тебя сведет.
  
  (Уходят.)
  
  
  
  Сцена вторая
  
  Перед замком герцога Альбанского.
  
  Входят ГОНЕРИЛЬЯ и ЭДМУНД.
  
        ГОНЕРИЛЬЯ. Милорд, входите. — Что за чудеса!
              Мой муж чувствительный меня не ждет!
  
  Входит ОСВАЛЬД.
  
              Где наш хозяин?
        ОСВАЛЬД. Дома, госпожа.
              Но он какой-то странный. Громким смехом
              Встречает весть о высадке врага
              И грубой бранью — о приезде вашем.
              Узнав о том, что Глостер изменил,
              А вы, милорд, достойно поступили,
              Меня он называет идиотом
              За то что, дескать, я все переврал.
              Что людям нравится, — ему противно,
              Что нам противно, — нравится ему.
        ГОНЕРИЛЬЯ (ЭДМУНДУ). Тогда, мой друг, вам нечего здесь делать.
              Он трус и, чтоб отстали от него,
              Другую щеку он готов подставить.
              Я подтверждаю то, о чем дорогой
              Мы говорили, Эдмунд. Возвращайтесь
              Скорее к брату нашему. Скажите,
              Чтоб он поторопился с подготовкой,
              А вас военачальником назначил.
              Я ж дома совершу переворот:
              За меч возьмусь, а мужу прялку дам.
              Курьером нам послужит мой слуга.
              Я скоро извещу вас обо всем,
              И вам тогда — для вашего же блага -
              Рискнуть придется. (Дает ему ленту.)
              Нет, не надо слов.
              Нагнитесь. Ниже. Если бы ты знал,
              Что значит этот поцелуй, то к небу
              Ты воспарил бы. Понял ты меня?
              Прощай!
        ЭДМУНД. До смерти твой!
        ГОНЕРИЛЬЯ. Мой милый Глостер!
  
  (ЭДМУНД уходит.)
  
              И тот мужчина вроде бы... но этот -
              Любых желаний женских воплощенье.
              А мой удел: наложницею быть
              У недоноска.
        ОСВАЛЬД. Герцог здесь, мадам.
  
  (ОСВАЛЬД уходит.)
  
  Входит АЛЬБАНИ.
  
        ГОНЕРИЛЬЯ. По-твоему, я хуже, чем собака,
              Которую ты свистом подзываешь?
        АЛЬБАНИ. Ты — хуже. Хуже пыли придорожной,
              Которой всю тебя осыпал ветер.
              Мерзавка ты! Как ты могла отречься
              От сущности своей? Нет ничего
              Святого для тебя. Но лист зеленый,
              Отвергнув сок отеческих ветвей,
              Добычей смерти станет поневоле.
        ГОНЕРИЛЬЯ. А может, хватит глупости болтать?
        АЛЬБАНИ. Вот-вот. Благоразумье и любовь
              Противны тем, кто хрюкает в навозе.
              Ублюдки! Что вы сделали? Тигрицы!
              Как смели надругаться над отцом?
              Величественный старый человек, -
              Его следы медведи бы лизали, -
              А вы — подонки, варвары! — его
              До умоисступленья довели!
              Выходит, вот как отблагодарил
              Его мой братец герцог! Если небо
              Не обуздает вашей бесовщины,
              И вам бесчинство это с рук сойдет,
              То люди станут пожирать людей,
              Как чудища друг друга поедают.
        ГОНЕРИЛЬЯ. Ничтожество! Пустая голова!
              Получишь оплеуху — и не пикнешь!
              Уже не видишь ты, что хорошо,
              Что плохо для тебя. Какая глупость -
              Сочувствовать отпетым негодяям,
              Застигнутым на месте преступленья!
              Бей в барабан походный! Реют стяги
              Французские над нашею страной,
              А разве мы готовы к нападенью?
              Твоя земля в плюмажах иноземных
              Наемники идут тебя убить,
              А ты все медлишь, глупый моралист,
              И слезно причитаешь: "Как же так?".
        АЛЬБАНИ. Ты, дьяволица, на себя взгляни!
              Ты, женщина, ужасней в этот миг,
              Чем демоны!
        ГОНЕРИЛЬЯ. Какой же ты глупец!
        АЛЬБАНИ. Как изменилась ты! Как женской кожей
              Чудовище такое облеклось!
              Бесстыдница! Вот этими руками
              Я кости бы тебе переломал.
              Я б растерзал тебя, но я — мужчина
              И не способен женщину убить,
              Хотя ты сущий зверь.
        ГОНЕРИЛЬЯ. Мужчина? Ты?
              Ты — мой котенок! Кисонька моя!
  
  (Входит ГОНЕЦ.)
  
        АЛЬБАНИ. Какие вести?
        ГОНЕЦ. Корнуолл убит
              Своим слугой, когда намеревался
              Глаз вырвать графу Глостеру, милорд.
        АЛЬБАНИ. Как — вырвать глаз?!
        ГОНЕЦ. Слуга был возмущен
              Поступком герцога, достал свой меч,
              За старика несчастного вступился,
              Но от руки хозяина погиб,
              Успев, однако, нанести ему
              Удар смертельный.
        АЛЬБАНИ. Если так, то есть
              Верховный суд, который нас мгновенно
              Карает за любые злодеянья.
              Но как же граф? Ослеп наполовину?
        ГОНЕЦ. Нет, полностью, милорд.
        АЛЬБАНИ. Несчастный Глостер!
        ГОНЕЦ. Письмо для вас, миледи, от сестры
              И просьба: поскорее дать ответ.
        ГОНЕРИЛЬЯ (в сторону). Все вроде хорошо. Одна беда:
              Сестра теперь вдова, а Глостер мой
              Ее вассал. И замок на песке,
              Что я с таким упорством возвожу,
              Меня раздавит, хоть и надоела
              Мне жизнь моя. А в целом все неплохо.
  
  (ГОНЦУ.)
  
              Сейчас прочту и тут же дам ответ.
  
  (Уходит.)
  
        АЛЬБАНИ. Над Глостером при Эдмунде глумились?
        ГОНЕЦ. Нет, он уехал с вашею супругой.
        АЛЬБАНИ. Но я его не видел.
        ГОНЕЦ. Он сейчас
              Обратно едет, — встретились мы с ним.
        АЛЬБАНИ. О преступленье знает он?
        ГОНЕЦ. Еще бы!
              Отца он предал сам. И чтобы им
              Сподручней было мучить старика,
              Поехал к вам.
        АЛЬБАНИ. Я, Глостер, жизнь отдам,
              Но выручу вас ради короля,
              Которому вы верность сохранили,
              И отомщу за вашу слепоту. -
              Пойдем со мной, расскажешь все в деталях.
  
  (Уходят.)
  
  
  
  Сцена третья
  
  Французский лагерь возле Дувра.
  
  Входят КЕНТ и ПРИДВОРНЫЙ.
  
        КЕНТ. Почему французский король оставил армию здесь, а сам уехал во Францию?
        ПРИДВОРНЫЙ. Дела государственной важности потребовали его личного присутствия. Он должен был срочно завершить их и тем самым отвести от Франции совершенно реальные угрозы.
        КЕНТ. Кого он назначил главнокомандующим?
        ПРИДВОРНЫЙ. Маршала Франции господина Ла-Фара.
        КЕНТ. Вы передали королеве мои письма?
        ПРИДВОРНЫЙ. Да, сэр.
        КЕНТ. Они ее огорчили?
        ПРИДВОРНЫЙ. Я видел, как она читала их;
              Как то и дело крупная слеза
              Стекала по щекам ее прекрасным.
              Она вела себя по-королевски,
              Пытаясь овладеть своей печалью,
              Которая едва не взбунтовалась,
              Пытаясь королевой завладеть.
        КЕНТ. Терзалась?
        ПРИДВОРНЫЙ. Но в конвульсиях не билась.
              Боролись в ней сочувствие и мудрость
              За право голоса. С дождем слепым
              Сравнил бы я такое состоянье.
              Она сквозь слезы тихо улыбалась,
              И взору открывались жемчуга,
              Не ведая, что их спешат затмить
              Алмазы слез. Короче говоря,
              Мы горе полюбили бы, наверно,
              Когда бы так умели горевать.
        КЕНТ. Она сказала что-нибудь?
        ПРИДВОРНЫЙ. Конечно.
              Раз или два, прерывисто дыша,
              Как будто у нее сдавило сердце,
              Она произнесла: "Отец!". Потом:
              "Ах, сестры, сестры! Где же ваша жалость!
              Нет, вы не женщины!". И вновь: "Отец!".
              И тут святая влага потекла
              Из глаз ее небесных, — королева,
              Разбавив причитания слезами,
              Ушла, чтоб в одиночестве скорбеть.
        КЕНТ. Насколько дети меж собой различны,
              А ведь у них одни отец и мать.
              Я бы сказал, что каждого из нас
              Своя ведет звезда. Еще об этом
              Вы говорили с нею?
        ПРИДВОРНЫЙ. Нет, милорд.
        КЕНТ. Король Французский был при этом?
        ПРИДВОРНЫЙ. Нет.
        КЕНТ. Лир в городе, милорд. Когда порой
              К страдальцу возвращается сознанье,
              Он узнает нас, но не хочет слышать
              О встрече с дочерью.
        ПРИДВОРНЫЙ. Но почему?
        КЕНТ. Жестокий стыд терзает короля
              За то, что отказался от нее,
              Отправил на чужбину, оскорбил
              И сестрам, у которых сучье сердце,
              Удел законный отдал. От стыда
              Не знает государь, куда деваться.
        ПРИДВОРНЫЙ. О да, ему приходится несладко.
        КЕНТ. Где Корнуолл и Альбани, слыхали?
        ПРИДВОРНЫЙ. Сюда ведут свои отряды, сэр.
        КЕНТ. Понятно, сэр. Идемте к государю.
              Вместо меня побудете при нем.
              Есть веская причина, по которой
              Я остаюсь до времени в тени.
              И вы не пожалеете о том,
              Что сделали, когда я вам откроюсь.
              Теперь прошу вас следовать за мной.
  
  (Уходят.)
  
  
  
  Сцена четвертая
  
  Там же. Походная палатка.
  
  Под барабанный бой Входят КОРДЕЛИЯ, ВРАЧ, ОФИЦЕРЫ и СОЛДАТЫ.
  
        КОРДЕЛИЯ. Я же сказала: видели его.
              Он в голос пел, безумствовал, как шторм,
              Корону сплел себе из сорняков:
              Лопушника, дымянки, горицвета,
              Крапивы, овсюга и ковыля,
              Растущих по канавам. Пусть солдаты
              Проверят все окрестные поля,
              Под каждый куст заглянут, но найдут
              Отца мне.
  
  (ОФИЦЕР уходит.)
  
  (ВРАЧУ.)
  
              Доктор, может ли наука
              Восстановить утраченный рассудок?
              Тому, кто это сделает, отдам
              Я все на свете.
        ВРАЧ. Снадобье у нас
              Одно, мадам, природное: покой,
              В котором он нуждается. А травы
              Способствуют тому, чтоб государь
              Уснул, а вместе с ним — его мученья.
        КОРДЕЛИЯ. Вся мощь небес, все таинства земли
              Излейтесь на него и помогите
              Моим слезам страдания отца
              Свести на нет! — Найдите мне его,
              Чтобы в припадке ярости безумной
              Он рук бы на себя не наложил.
  
  (Входит ГОНЕЦ.)
  
        ГОНЕЦ. Есть новости. Британские отряды
              Идут сюда, мадам.
        КОРДЕЛИЯ. Я это знаю.
              И мы их встретим. Дорогой отец!
              Я для тебя затеяла все это,
              И царственного мужа моего
              Помочь мне в этом деле умолила.
              Не слава, не богатство, не расчет -
              Любовь, любовь к отцу меня ведет.
              И я им отомщу за старика.
              Увидеть бы, услышать бы его.
  
  (Уходят.)
  
  
  
  Сцена пятая
  
  Замок Глостера.
  
  Входят РЕГАНА и ОСВАЛЬД.
  
        РЕГАНА. Но армия на марше?
        ОСВАЛЬД. Да, мадам.
        РЕГАНА. И герцог все-таки ее возглавил?
        ОСВАЛЬД. Наперекор желанью своему.
              Его супруге больше подошла бы
              Роль полководца.
        РЕГАНА. Переговорили
              Хозяин ваш и Эдмунд?
        ОСВАЛЬД. Нет, мадам.
        РЕГАНА. Что написала Эдмунду сестра?
        ОСВАЛЬД. Не знаю, леди.
        РЕГАНА. Он туда поехал
              С каким-то важным делом. Вот же глупость!
              Что толку было графа ослеплять
              И не убить его? Любое сердце
              Он может против нас воспламенить.
              Наверно, Эдмунд пожалел отца
              И хочет ночь кромешную его
              Остановить навек и между делом
              Разведать, что задумали враги.
        ОСВАЛЬД. Я должен отвезти ему письмо.
        РЕГАНА. Опасен путь. Поедешь завтра утром.
              Мы выступаем.
        ОСВАЛЬД. Не могу, мадам.
              Приказ миледи: сразу же вернуться.
        РЕГАНА. Зачем ей было Эдмунду писать?
              Ты передал бы все и на словах.
              Нет, что-то здесь не так... Но я узнаю.
              Дай мне письмо — и можешь на мою
              Любовь рассчитывать.
        ОСВАЛЬД. Миледи, это свыше...
        РЕГАНА. Мне ли не знать, что мужа своего
              Сестра не любит? Как она смотрела
              На Эдмунда — влюбленными глазами, -
              Когда гостила в замке у меня!
              Признайся, ты ведь сводник?
        ОСВАЛЬД. Я?! Нисколько!
        РЕГАНА. Уж я то знаю, что я говорю.
              Но заруби себе ты на носу:
              Мой муж погиб, и Эдмунд будет мой.
              Он согласился. Согласись и ты:
              Пока моя сестра не овдовела,
              Не может он ее супругом стать.
              Отдай ему вот это, если встретишь,
              И передай сестре наш разговор.
              Он ей пойдет на пользу. Ну, прощай.
              А если ты слепого негодяя
              Прикончишь, я тебя озолочу.
        ОСВАЛЬД. Оцените вы преданность мою,
              Как только я найду его.
        РЕГАНА. Прощай.
  
  (Уходят.)
  
  
  
  Сцена шестая.
  
  Окрестности Дувра.
  
  Входят ГЛОСТЕР и ЭДГАР в крестьянской одежде.
  
        ГЛОСТЕР. Где же вершина этого холма?
        ЭДГАР. Рукой подать. Какой крутой подъем!
        ГЛОСТЕР. А под ногами вроде бы равнина.
        ЭДГАР. Равнина?! Жуть берет от высоты!
              А море как шумит!
        ГЛОСТЕР. Но я не слышу.
        ЭДГАР. Мне кажется, другие ваши чувства
              Мучительная глушит слепота.
        ГЛОСТЕР. Наверное, ты прав. А голос твой
              Как будто изменился. Ты иначе
              Заговорил: осмысленно и точно.
        ЭДГАР. Вы ошибаетесь. Сменить одежду
              Не означает речь переменить.
        ГЛОСТЕР. Но так убогие не говорят.
        ЭДГАР. Ну, вот и взобрались мы. Глянешь вниз -
              И голова закружится от страха.
              Стрижи величиною со стрекоз
              Меж нами и пучиною порхают.
              Вон человек, не более головки
              Булавочной, над кручею повис,
              Срывая травы — промысел ужасный!
              По отмели шагают рыбаки,
              А сверху кажется: ползут, как мыши.
              Заякоренный шлюп напоминает
              Рыбачью шлюпку, та же, словно бакен,
              Едва заметна глазу. Шепот волн,
              Ласкающих береговые камни,
              Почти не слышен — слишком высоко.
              Нет, вниз нельзя смотреть. Мутится ум.
              В глазах туман. Того и жди — сорвешься.
        ГЛОСТЕР. Веди меня к обрыву.
        ЭДГАР. Дайте руку.
              Вот вы и на краю — остался шаг,
              Но ни за что на свете я его
              Не сделаю.
        ГЛОСТЕР. Теперь оставь меня.
              Мое кольцо возьми себе на память.
              Молю богов, чтобы тебе оно
              Удачу принесло. Прощай, дружок.
              Но что-то я твоих шагов не слышу.
              Ты не ушел?
        ЭДГАР. Прощайте!
        ГЛОСТЕР. Друг сердечный,
              Прощай и ты!
        ЭДГАР (в сторону). О если б мой обман
              Отца от черных мыслей исцелил!
        ГЛОСТЕР (опускаясь на колени). О боги всемогущие! Покинуть
              Я этот мир задумал. Нету сил
              Терпеть невыносимые мученья.
              Иначе никогда б я не дерзнул
              Наперекор священной вашей воле
              Своей рукою тлеющий костер
              Моей никчемной жизни погасить.
              Не дайте только Эдгару пропасть,
              Когда он жив. — Ты здесь еще, приятель?
        ЭДГАР. Уже ушел.
  
  ГЛОСТЕР бросается вперед и падает.
  
  (В сторону.)
  
              А вдруг воображенье
              Похитит жизнь, коль скоро эта жизнь
              Мечтает быть восхищенной сама?
              Настроившись оставить это свет,
              Отец вознесся мысленно на тот.
  
  (Изменив голос.)
  
              Неужто вправду умер? Сэр, вставайте!
              Очнитесь, сэр! Вы слышите меня? -
              Мой опыт мог убить его. Но вроде
              Приходит он в себя. — Что с вами, сэр?
        ГЛОСТЕР. Я умираю. Не мешай. Уйди.
        ЭДГАР. Ты паутина, пух или перо?
              Ведь с высоты немыслимой свалился
              И должен был разбиться, как яйцо.
              Но нет, ты дышишь, смотришь, говоришь.
              Не бестелесен ты, но и не ранен,
              Хотя с десятимачтовой скалы
              Сорвался. Я таких чудес не видел.
              Что ж ты молчишь?
        ГЛОСТЕР. Но все же я упал?
        ЭДГАР. С ужасного обрыва. Посмотри.
              Звонкоголосых жаворонков вряд ли
              Услышишь с этой меловой скалы.
              Взгляни туда.
        ГЛОСТЕР. Я не могу глядеть.
              Несчастным, значит, и самоубийство
              Заказано? Ведь живы горемыки
              Одной надеждой: погубив себя,
              Перехитрить жестокого тирана
              Назло бесчеловечности его.
        ЭДГАР. Вставай. Я помогу тебе. Вот так.
              Идти-то сможешь?
        ГЛОСТЕР. К сожаленью, да.
        ЭДГАР. Все это очень странно. Что с тобою
              Стояло там, на темени горы?
        ГЛОСТЕР. Бродяга бедный.
        ЭДГАР. Стоя под горою,
              Я разглядел, как пялило оно
              Свои глаза — две полные луны;
              Принюхивалось тысячью носов;
              Трясло ветвисторогой головою,
              Покачиваясь, словно на волне.
              С тобою демон был там. Ты, отец,
              Отделался легко. Благие боги
              Все помыслы людские превосходят
              Великими деяньями своими.
              Вот почему ты спасся.
        ГЛОСТЕР. Я теперь
              Все понял и готов страдать до смерти,
              Пока она не скажет: "Ты свободен
              И можешь умереть!". А демон тот
              Казался человеком. Он недаром,
              Когда мы шли, о бесах говорил.
        ЭДГАР. Теперь твой дух очищен и спокоен. -
              Но кто это?
  
  Входит ЛИР, причудливо украшенный цветами.
  
              Разумный человек
              В таком наряде выйти не посмеет.
        ЛИР. Чеканить деньги — право государя!
              Никто мне не указ.
        ЭДГАР. О скорбный вид!
              Я потрясен до глубины души!
        ЛИР. Природа в этом смысле предпочтительней. Вот, солдат, твое жалованье. А этот недотепа с луком и стрелами вылитое воронье пугало. Видел, как портной материю отмеряет? Так и тетиву натягивай. Гляди, гляди — мышь! Тсс, тише. Вот сыр, сейчас мы ее поймаем. Где моя перчатка? Я хочу сразиться с Голиафом. Алебарды к бою! Стрелка птичкой полетела! Чик-чирик — и прямо в сердце! Стой! Кто идет? Говори пароль!
        ЭДГАР. Душистый майоран.
        ЛИР. Проходи.
        ГЛОСТЕР. Мне этот голос, кажется, знаком.
        ЛИР. Ха! У Гонерильи борода седая! Они стояли передо мной на задних лапках, почитали меня за возраст, хотя я был немногим старше их. Они были моим эхом. "Да", — говорил я. "Да", — отвечали они. "Нет", — говорил я. "Нет", — отвечали они. Хотя в заповедях божьих не сказано, что все должны соглашаться со всеми. Зато когда я промок до нитки, промерз до мозга костей, когда все кругом гремело, не обращая внимания на мои мольбы, — я увидел их подлинное нутро, я понял, что они за птицы. Их слово ничего не стоит. Они называли меня всесильным, хотя я не мог совладать с обычной малярией.
        ГЛОСТЕР. Я вспомнил голос! Это же король!
        ЛИР. Да, целиком и полностью — король.
              Взгляну — и все дрожит. Живи покуда.
              Что натворил ты? Изменил жене?
              Но это не смертельно. Размножайся.
              Ты не преступник. Мухи и букашки
              Развратничают прямо на глазах.
              Пусть все совокупляются со всеми!
              Сын Глостера, рожденный вне закона,
              С отцом своим нежнее обошелся,
              Чем со своим — две дочери мои,
              Плоды законной страсти. Вожделенье!
              Всех оплети своею паутиной!
              Солдаты мне нужны. — Иная дама
              Жеманничает, корчит недотрогу;
              На личике написано, что лед
              Меж ног у ней; и ушки зажимает,
              Когда ей намекнут о наслажденье;
              Сплошная добродетель, а на деле...
              На деле — сладострастнее, чем сука
              Или кобыла. Женщины — кентавры,
              А женский поясок — водораздел:
              Все то, что выше талии, — от бога;
              Что ниже талии, — от сатаны.
              Там пекло, ад кромешный, серный пламень,
              Зловоние, мучение и смерть!
              Тьфу, тьфу, тьфу! Добрый аптекарь, продай мне унцию розового масла: мои мозги разят геенной! Вот тебе деньги.
        ГЛОСТЕР. Дай руку мне твою поцеловать.
        ЛИР. Пожалуйста. Я только вытру. Она пахнет смертью.
        ГЛОСТЕР. Разрушенный осколок естества!
              Так бренный мир состарится однажды
              И в мерзость запустенья перейдет. -
              Меня ты помнишь?
        ЛИР. Я припоминаю твои глаза. Но мне не нравиться твой прищур. Не надо в меня целить, слепой Купидон. Я свое уже отлюбил. Я им пошлю вызов. Посмотри, как написано.
        ГЛОСТЕР. Пусть даже вспыхнут буквы — не увижу.
        ЭДГАР (в сторону). Неужто так бывает?! Да, бывает!
              И сердце разрывается от горя.
        ЛИР. Читай же!
        ГЛОСТЕР. Чем? Отверстьями для глаз?
        ЛИР. Так бы сразу и сказал! И что дальше, безглазая твоя голова? Наверное, и кошелек пуст? Если так, то голове твоей тяжко, кошельку легко. Теперь видишь, к чему все идет?
        ГЛОСТЕР. Скорее чувствую, чем вижу.
        ЛИР. Ты что, совсем рехнулся? Нормальный человек и без глаз видит, что мир катится в тартарары. Нет глаз — навостри уши. Слышал небось, как честный судья клянет пойманного с поличным вора. А теперь прямо на твоих глазах я поменяю их местами. Раз-два-три! И поди разбери, кто тут вор, а кто судья, кто честен, а кто пойман с поличным. Видел, как хозяйский пес бросается на бродягу?
        ГЛОСТЕР. Приходилось, сэр.
        ЛИР. А несчастный оборванец от него удирает? Вот тебе точный образ государства. Пес — это чиновник, которых держит в страхе все и вся.
              За что, палач, ты шлюху исхлестал?
              За то, что отказалась переспать
              Она с тобою, кровожадный зверь?
              Ты б лучше задницу свою подставил
              Под ту же плеть. Вон жулика ведет
              На дыбу ростовщик жуликоватый.
              Видны пороки только сквозь лохмотья,
              А сквозь меха не видно ничего.
              Щит золотой, скрывающий грехи,
              Копье закона ловко отобьет,
              Тряпье же их не в силах защитить
              От крохотной булавки обвиненья.
              Никто ни в чем не виноват. Никто.
              Ни в чем. Я поручусь за всех.
              Бери пример с меня: уж я-то знаю,
              Как прокурорам отвести глаза.
              Стекляшками прикрой свою незрячесть
              И утверждай, как интриган-политик,
              Что видишь то, что видеть не дано.
              Теперь... теперь... Сними же наконец
              Ты сапоги с меня! Тяни, тяни!
        ЭДГАР (в сторону). Все вперемешку: речи мудреца
              И бред безумца.
        ЛИР. Жизнь моя плачевна.
              Поплачь о ней — возьмешь мои глаза.
              Ты — Глостер. Я узнал тебя. Терпи.
              Рождаемся мы с болью, с кровью, с плачем.
              Наш выдох первый — это первый крик.
              Постой. Тебе я проповедь прочту.
        ГЛОСТЕР. О Господи!
        ЛИР. Мы плачем оттого,
              Что родились комедию ломать
              На этой сцене. Вот в чем дело. В шляпе.
              Вот в этой. А задумка неплохая!
              Коням копыта войлоком подбить -
              И на зятьев! Напасть исподтишка
              И резать, резать, резать, резать, резать!
  
  Входят ПРИДВОРНЫЙ и СЛУГИ.
  
        ПРИДВОРНЫЙ. Смотрите, вот он. Только б не ушел.
              Дочь ваша любящая, государь...
        ЛИР. И здесь нашли! Я что вам — арестант?
              Я — шут судьбы. Не трогайте меня.
              За это вам заплатят. Где хирург?
              Пусть вырежет мне опухоль в мозгу.
        ПРИДВОРНЫЙ. Вас обеспечат всем необходимым.
        ЛИР. Нет мне покоя. Все против меня.
              Окаменеть бы мне. Но чтоб сочились
              Глаза мои слезами, орошая
              Осенний прах садов.
        ПРИДВОРНЫЙ. Мой государь...
        ЛИР. Нет, гордо встречу смерть! Лицом к лицу.
              С улыбкой, как разряженный жених.
              Король я, чтоб вы знали, господа.
        ПРИДВОРНЫЙ. Мы вашему величеству послушны.
        ЛИР. Значит, не все так плохо. Я пойду с вами. Только вам придется побегать за мной. За мной, за мной, за мной!.. (Убегает.)
  
  (СЛУГИ следуют за ним.)
  
        ПРИДВОРНЫЙ. Бродяга в состоянии таком
              Сочувствие нашел бы в ком угодно.
              А тут король... Но у тебя есть дочь.
              И если вправду проклята природа
              Из-за твоих двух старших дочерей,
              То младшая с нее проклятье снимет.
        ЭДГАР. Привет вам, благородный господин.
        ПРИДВОРНЫЙ. Чего тебе? Скорее говори.
              Я тороплюсь.
        ЭДГАР. Сраженье состоится?
        ПРИДВОРНЫЙ. Об этом каждый знает, кто не глух.
        ЭДГАР. Скажите, если можно, где враги?
        ПРИДВОРНЫЙ. Уже недалеко. Два-три часа -
              И авангард британцев будет здесь.
        ЭДГАР. И что же вы?
        ПРИДВОРНЫЙ. Хотя у королевы
              Какие-то дела, мы примем бой.
        ЭДГАР. Благодарю вас, сэр.
  
  (ПРИДВОРНЫЙ уходит.)
  
        ГЛОСТЕР. Благие боги!
              Прошу вас, запретите мне дышать,
              Пока злой дух не вынудил меня
              На жизнь свою еще раз посягнуть.
        ЭДГАР. Так и молись, отец!
        ГЛОСТЕР. Но кто вы, сэр?
        ЭДГАР. Бедняк я, но сочувствием богат.
              Судьба меня порядком потрепала.
              Не понаслышке с горем я знаком.
              Давай мне руку. И поищем вместе
              Себе приют.
        ГЛОСТЕР. Сердечно благодарен.
              И пусть вас небеса благословят
              И ниспошлют вам всяческие блага!
  
  Входит ОСВАЛЬД.
  
        ОСВАЛЬД. Мне повезло! Заветная награда!
              Да будет эта голова слепая
              Краеугольным камнем моего
              Благополучья! — Ты, изменник дряхлый,
              Припомни, в чем ты грешен, и молись!
              Меч обнажен. Ты должен умереть.
        ГЛОСТЕР. Спасибо, друг. И пусть твоей руке
              Достанет силы это совершить.
  
  (ЭДГАР становится между ними.)
  
        ОСВАЛЬД. Ты обнаглел, холоп! Не смей встревать!
              О том, что он изменник, знают все.
              Прочь, говорю! Не то его судьба
              С твоею совпадет. Пусти его!
        ЭДГАР. Вот страху-то! А ну как не пущу?
        ОСВАЛЬД. Ты смеешь, раб? Ступай, покуда цел!
        ЭДГАР. Мил человек, иди себе, куда идешь, а нашего брата, бедняка, не трожь. Уж больно ты грозен. "Покуда цел!". Я, право слово, чуть не околел от страха. А от дедушки отвяжись. Я тебя по-хорошему прошу. А то как тресну дубинкой по головке! А знаешь, что треснет? Может, дубина, а может, и голова. Там поглядим. Короче, шел бы ты куда подальше.
        ОСВАЛЬД. Сгинь, дерьмо!
        ЭДГАР. Сам напросился, приятель. Сейчас я тебе зубы-то начищу. Плевать я хотел на твою железяку.
  
  (Дерутся. ОСВАЛЬД падает.)
  
        ОСВАЛЬД. Что ты наделал, раб! Вот кошелек.
              Во имя процветанья своего
              Предай меня земле. При мне письмо.
              Его ждет Эдмунд Глостер. Он возглавил
              Один отряд британский. — Отхожу...
              Но почему так рано...
  
  (Умирает.)
  
        ЭДГАР. Черт с тобой!
              Я знал тебя, услужливый подлец,
              Покорный раб порочной госпожи,
              Ее желаний низменных угодник.
        ГЛОСТЕР. Он умер?
        ЭДГАР. Да, отец. Не беспокойся.
              Присядь. А я в карманах посмотрю.
              Письмо мне это может пригодиться. -
              Жаль, этот висельник ушел от петли. -
              Нашел. Печать, позволь тебя сломать.
              Неблагородно это, знаю сам.
              Однако, чтобы в шкуру влезть врагу,
              Ему вскрывают грудь, а уж письмо -
              Сам Бог велел...
  
  (Читает.)
  
  "Вспомни, как мы клялись друг другу! Именно теперь ты можешь прикончить его. Если, конечно, хочешь. Возможностей для этого — сколько угодно, времени и места — предостаточно. Его победа разрушит все мои надежды. Я останусь узницей, а его постель — моей еженощной дыбой. Вырви меня из этих потных до отвращения объятий и займись мною сам.
              Твоя — хотела бы сказать — жена, на все для тебя готовая Гонерилья".
              Желаньям самки нет конца и края!
              Руками брата моего убить
              Достойного супруга своего
              И тут же стать супругою убийцы!
              В песок зарою грешного гонца,
              А герцогу, пока еще он жив,
              Бумагу эту гнусную отдам.
              Я думаю, что герцог будет рад
              Пресечь и преступленье, и разврат.
        ГЛОСТЕР. Король безумен. Как же очерствел
              Мой низкий ум! Ничем его не взять.
              Так изощрились чувства у меня,
              Что ощущаю все мои страданья.
              Сойди с ума я, в мыслях у меня
              Погасла бы печаль, больная память
              О горестях забыла б навсегда.
        ЭДГАР. Дай руку мне.
  
  (Барабанный бой вдали.)
  
              Ты слышишь: барабаны!
              Пора, отец. Пойдем к моим друзьям.
  
  (Уходят.)
  
  
  
  Сцена седьмая
  
  Лагерь французов. Военная палатка.
  ЛИР спит на походной постели. Подле него ПРИДВОРНЫЙ и СЛУГИ.
  
  Входят КОРДЕЛИЯ, КЕНТ и ВРАЧ.
  
        КОРДЕЛИЯ. Мой милый Кент! Что сделать мне, скажи,
              Чтоб оценить твое великодушье,
              Хотя твоим заслугам нет цены?
              Всю жизнь тебе я буду благодарна.
        КЕНТ. Признавшись в этом, вы уже и так
              Переплатили мне. А рапорт мой
              Правдив и краток: только то, что было.
              Не больше и не меньше, госпожа.
        КОРДЕЛИЯ. Переоденьтесь в лучшие одежды.
              А этот траур о пережитом
              Вам не к лицу.
        КЕНТ. Простите, королева,
              Но у меня совсем другие планы.
              Пока я все не сделаю, как надо,
              Вы обо мне и не упоминайте
        КОРДЕЛИЯ. Да будет так, мой благородный Кент.
  
  Входит ВРАЧ.
  
              Король проснулся?
        ВРАЧ. Нет еще, мадам.
        КОРДЕЛИЯ. Благие боги! В крепости его
              Разрушенной заделайте пролом!
              Верните мне отца, что в детство впал
              Из-за своих детей! Восстановите
              Испорченный орган его души!
        ВРАЧ. Коль вашему величеству угодно,
              Мы государя можем разбудить.
              Ему пора вставать.
        КОРДЕЛИЯ. Как вам угодно.
              Вы — доктор. Если надо, значит, надо.
              Его переодели?
        ПРИДВОРНЫЙ. Да, мадам.
              Пока он спал, мы всю его одежду
              Сменили без труда.
  
  СЛУГИ вносят спящего в кресле ЛИРА.
  
        ВРАЧ. Давайте мы
              При вас его разбудим. Я уверен,
              Что буйствовать не станет государь.
        КОРДЕЛИЯ. Будите.
        ВРАЧ. Попрошу вас подойти.
              И пусть играет музыка погромче.
        КОРДЕЛИЯ. О если б губы исцелять могли,
              Я излечила бы, отец любимый,
              Своими поцелуями все раны,
              Которые тебе нанесены
              Жестокосердием моих сестер.
        КЕНТ. Вот какова дочерняя любовь!
        КОРДЕЛИЯ. И посторонний мог бы пробудить
              Сочувствие своею сединою!
              Тебе ли принимать неравный бой
              С бушующей стихией? Отражать
              Непрочным шлемом собственных волос
              Молниеносные раскаты грома?
              Встречать лицом к лицу — больному старцу! -
              Стремительные сполохи грозы,
              Лихую сшибку молний смертоносных?
              Я бы собак, которыми травил
              Меня мой враг, пустила бы погреться
              В такую ночь. А мой отец несчастный
              В хлеву, среди подонков и свиней,
              Ютился на соломенной подстилке!
              Увы! Тогда он мог — что там рассудок! -
              И жизнь утратить. — Кажется, проснулся.
              Заговорите с ним.
        ВРАЧ. Ему не я,
              А вы сейчас нужны.
        КОРДЕЛИЯ. Мой государь,
              Как вам спалось? Здоровье ваше как?
        ЛИР. Ты — райский дух, а я давно в могиле.
              Не надо вновь меня колесовать,
              Пытать огнем и выжигать мне щеки
              Расплавленным свинцом моих же слез.
        КОРДЕЛИЯ. Меня вы узнаете, государь?
        ЛИР. Я же сказал: ты — дух. Но я не знаю,
              Когда ты вознеслась.
        КОРДЕЛИЯ. Не узнает!
        ВРАЧ. Терпенье. Он еще во власти сна.
        ЛИР. Откуда я пришел? Где я сейчас?
              Что это — свет? Зачем меня морочить?
              На вашем месте я бы задохнулся
              От жалости. А это чья рука?
              Ой, укололся! Стало быть, моя.
              И что теперь? Я это иль не я?
        КОРДЕЛИЯ. Сюда взгляните! Возложите руку
              На голову мою! Вы — на колени?!
              Зачем, зачем?
        ЛИР. Ты надо мной смеешься?
              Но так мне, дурню старому, и надо!
              Мне восемьдесят лет. И даже больше.
              Я, вероятно, выжил из ума,
              Не то бы я сказал, что мне знакомы
              И облик твой, и этот человек.
              Но вы не верьте мне, ведь до сих пор
              Я места этого не узнаю;
              Не понимаю, чья на мне одежда;
              Никак не вспомню, где я ночевал.
              Не смейтесь надо мной. Но, если вдруг
              Еще в своем уме я... мне сдается,
              Что предо мной Корделия моя.
        КОРДЕЛИЯ. Да, это я!
        ЛИР. Ты плачешь?! Точно, плачет.
              Но почему? Меня ты ненавидишь
              И, если дашь мне яду, — я приму.
              Я натерпелся от твоих сестер,
              Хотя как будто ничего плохого
              Не сделал им. Тебя же я обидел.
        КОРДЕЛИЯ. Да нет же, нет!
        ЛИР. А где я нахожусь?
              Во Франции?
        КЕНТ. Вы в собственной державе.
        ЛИР. Мне не до шуток. Я не верю вам.
        ВРАЧ. Нет, госпожа, причин для беспокойства.
              Его безумие усыплено.
              Но если вспомнит он пережитое,
              Греха не оберешься. С королем
              Наедине побудьте. Вот и все
              Леченье на сегодня.
        КОРДЕЛИЯ. Государь,
              Вам не угодно ль будет отдохнуть?
        ЛИР. Прошу: не принимай меня всерьез.
              Забудь. Прости. Я стар. Я глуп. Я болен.
  
  (Все, кроме КЕНТА и ПРИДВОРНОГО, уходят.)
  
        ПРИДВОРНЫЙ. Сэр, действительно ли герцога Корнуэльского убили именно так, как об этом говорят?
        КЕНТ. Это истинная правда, сэр.
        ПРИДВОРНЫЙ. Кто же возглавил его отряды?
        КЕНТ. По слухам, побочный сын Глостера.
        ПРИДВОРНЫЙ. Поговаривают также, что его законный сын Эдгар и граф Кент бежали в Германию.
        КЕНТ. Достоверных сведений нет. Но хватит об этом. Неприятель близко, надо готовиться к бою.
        ПРИДВОРНЫЙ. И, похоже, весьма кровопролитному. Прощайте, сэр.
  
  (Уходит.)
  
        КЕНТ. Развязка близко. Прав я или нет,
              Грядущее сраженье даст ответ.
  
  (Уходит.)

©

Информационно-исследовательская
база данных «Русский Шекспир», 2007-2023
Под ред. Н. В. Захарова, Б. Н. Гайдина.
Все права защищены.

russhake@gmail.com

©

2007-2024 Создание сайта студия веб-дизайна «Интэрсо»

Система Orphus  Bookmark and Share

Форум «Русский Шекспир»

      

Яндекс цитированияЭлектронная энциклопедия «Мир Шекспира»Информационно-исследовательская база данных «Современники Шекспира: Электронное научное издание»Шекспировская комиссия РАН 
 Каталог сайтов: Театр Каталог сайтов - Refer.Ru Яндекс.Метрика


© Информационно-исследовательская база данных «Русский Шекспир» зарегистрирована Федеральной службой
    по надзору за соблюдением законодательства в сфере СМИ и охраны культурного наследия.

    Свидетельство о регистрации Эл № ФС77-25028 от 10 июля 2006 г.