Пусть громопоющий птах,
Сын Аравии песков,
Как герольд, пробудит скорбь
В чистых, преданных сердцах.

 

Ты же, что в глухую ночь
Демонов зовёшь, визжа,
Что сулит предсмертный жар, —
Прочь от них, немедля прочь.

 

Хищных крыл, что клюв багрят
Кровью, — здесь ни одного.
Лишь Орёл, пернатый вождь,
Зван на траурный обряд.

 

Реквиема скорбный глас
В белых ризах пропоёт
Лебедь, наш священник — тот,
Что кончины чует час.

 

Ворон, что живёт до ста —
Тот, чьего дыханья смрад
Красит чёрным воронят, —
Тоже плакальщиком стань.

 

Антифон: Погибла Страсть,
Верности отныне нет.
Феникс с Голубем в огне
Обоюдного костра.

 

Такова Любовь была,
Что чужды границы им.
Двое сделались одним,
Упраздняя смысл числа.

 

Слит раздельный стук сердец.
Между Голубем зазор
И меж Ней — не сыщет взор.
Это — чудо из чудес.

 

Столь Любовь была сильна,
Что сквозь пламя Голубь зрел,
Как в глазах Её горел.
Он был Ею, Им — Она.

 

Здравый Смысл смущён: пред ним
Нарушенье естества.
Не одно, но и не два
Скрыты именем двойным.

 

Потрясённый Разум зрит:
Те, кто есть, — совсем не те,
Кем казались. В простоте
Был сложнейший мир сокрыт.

 

Он вскричал: «Двоим в одно
Не срастись — их выдаст след».
Там, где Разум слаб и слеп,
Властвовать Любви дано.

 

Разум, как на сцене хор,
Тем, кто ярче всех светил
Дух с Любовью совместил, —
Спел надгробный плач глухой.

Истина, Краса и Честь,
Совершенства, что не счесть,
Пеплом обернулись здесь.

 

Феникс стала смерть гнездом.
Голубя высокий дом
Ныне в вечности найдём.

 

Был бездетен их союз,
Но не слабость в том, а вкус —
Непорочность брачных уз.

 

Истина теперь — обман;
Красота — лишь слой румян.
Здесь их прах земле предан.

 

К урне, где они вдвоём,
Сердцем верные, придём
И, молясь, о них вздохнём.
Потрясающий Копьём