Пьеса Игоря Савельева и Андрея Юртаева, попавшая в финал премии «Дебют», замешана на гамлетовских страстях. Для одного из ребят, 24-летнего журналиста Андрея Юртаева, драма в трех актах «Портвейн, Кобейн и связанные руки» — дебют в литературном творчестве. Андрей больше известен своей работой в периодических изданиях Башкирии, на радио «Максимум», а теперь он читает спортивные новости и комментирует хоккейные матчи на БСТ. Для его соавтора и друга — 25-летнего литературного критика и публициста Игоря Савельева — это дебют в драматургии. Парень уже становился финалистом этого конкурса в номинации «Крупная проза», а также премий толстовцев «Ясная поляна» и имени Белкина в 2004 году за повесть об автостопщике «Бледный город», которая была опубликована в журнале «Новый мир».

 

 

Но победителем ни одного литературного состязания Игорь так и не стал, более того — получил разгромные рецензии от столичных критиков и завистливо-злобные комментарии от неуспешных уфимских собратьев по перу. Зато после этого Савельев стал периодически печататься в столичных «толстых» журналах, причем не только в качестве прозаика, но и критика, его повесть решили экранизировать киношники, а в 2007 году Игорь открывал встречу президента Путина с молодыми российскими писателями.

 

В декабре 2008 года жюри «Дебюта», которое возглавлял известный поэт Тимур Кибиров, огласило победителей, но в списке уфимского тандема выпускников филфака Башгосуниверситета не оказалось, ребят снова обошли. На это раз первой в номинации «Драматургия» стала Ярослава Пулинович из Екатеринбурга, получившая премию в 200 тысяч рублей.

 

— Конечно, хорошо было бы стать победителями, но не могу сказать, что тогда или сейчас сильно расстроился, — признается Игорь. — Я ехал с ощущением, что попасть в финал — уже круто. Значит, ты громко заявил о себе, твое имя запомнили, а выиграл или нет — не так важно.

 

— Я не очень задумывался о том, что мне предстоит, что я там увижу, — говорит Андрей.

 

— В тот момент меня гораздо больше волновали вопросы, связанные с основной работой на телевидении. Отчасти — надеялся, что мы победим, но больше рассчитывал, что завяжутся полезные связи, которые помогут в продвижении пьесы. И предложения не заставили себя ждать. Вообще я очень доволен, что эта поездка состоялась.

 

 

— Любопытно было погрузиться в профессиональный мир сценаристов и драматургов. Все, кроме нас и еще одной участницы, оказались профессионалами, и те разговоры, которые они вели между собой, приоткрывали дверцу в этот мир. Честно говоря, не думал, что писательство — это дело вполне успешных людей. В моем представлении автор либо пишет какую-то коммерческую чепуху, либо по ночам творит в сыром подвале, а днем занимается основной работой. А тут — как минимум, средний класс, успешные люди, которые литературой, драматургией занимаются постоянно. Никогда раньше не задумывался, что это целый мир, в который хотелось бы погрузиться поглубже.

 

 

— Потрясения от общения с членами жюри — именитыми поэтами, прозаиками, публицистам — уже не испытал, как в прошлый приезд, многое было не в новинку. Единственное отличие — выросла денежная сумма главного приза, который раньше составлял 90 тысяч рублей.

 

 

— Думаю, что буду интересоваться текстами тех людей, с которыми встретился, — категорично заявляет Андрей. — А общался с теми, чьи работы показались мне наиболее интересными. Буду следить за направлением новой драмы. Когда мы писали пьесу, было желание взять советские образцы жанра ХХ века, Вампилова, например, и посмотреть, что как делается. Это желание осталось.

 

— Когда мы только ее задумывали, замысел уже отличался от конечного результата, — говорит Игорь. — Конкретных идей, о чем писать, сначала вовсе не было. Потом из трепа по «аське» возникли какие-то подробности, но сам сюжет стал строиться только тогда, когда мы догадались положить в основу коллизию шекспировского «Гамлета». Сначала мы плохо представляли работу в соавторстве, думали творить отдельно друг от друга — кусками. Но поняли, что это невозможно и несколько месяцев встречались по вечерам, сидя за компьютером. Поскольку действие пьесы разворачивается в 1995 году, решили наполнить сюжет документальными подробностями. Например, наши герои обсуждают реальные футбольные матчи, а вот строчку из песни Шевчука, которого цитирует один персонажей, пришлось убрать — оказалось, что композиция написана в 1999 году.

 

— А я не перечитывал с тех пор, как летом мы прочли наше произведение вслух на «квартирнике», — продолжает Андрей. — Но что-то вынес из обсуждения на «Дебюте». Один из театральных критиков сказал тогда, что если бы мы выдерживали дух шоу в течение всей пьесы, а не только в первой сцене, то она была бы намного успешнее. Тогда я подумал, что, действительно, зря мы перешли от шоу к реализму. В итоге какие-то действия кажутся затянутыми. И, кроме того, возможно, увлеклись чисто режиссерскими задумками. Когда писали, пытались досконально представить, как герой движется по сцене, какие декорации его окружают, а сейчас читаю сборник современных пьес «Новая драма» и вижу, что авторов все это не волнует. Если бы и мы не заморачивались на эту тему, возможно, получилось бы лучше.

 

 

— В скором времени мне предстоит защита диссертации, а все эти поездки, банкеты требуют немалых вложений, — загибает пальцы Игорь. — По моим подсчетам на все это уйдет несколько десятков тысяч, так что эти деньги очень бы мне пригодились.

 

 

 

— Для этого издания я периодически пишу какие-то рецензии, и они обратились ко мне с просьбой поразмышлять о молодой литературе. Я долго сидел над этой темой, в итоге вышел объемный труд «Триптих: взгляд на литературу двадцатилетних». Но ничего особенного эта премия собой не представляет — просто приятный момент. Считаю себя прозаиком, поэтому награда за критическую статью для меня не главное. Я даже не знаю, какое денежное содержание меня ждет. Сумма будет зависеть от того, сколько на это выделит администрация Свердловской области, но не думаю, что это действительно что-то существенное.

 

 

— Они дают, прежде всего, профессиональное признание, поскольку литературный процесс построен таким образом, что интерес издательств, прессы и, соответственно, читателей напрямую зависит от попадания в шорт-листы и лонг-листы финалистов конкурсов, — отмечает Игорь. — К тому же денежная поддержка для писателей довольно ощутима. Последние года два премии выросли в цене, поскольку все находятся на содержании крупного бизнеса. Русский «Букер» вручается при поддержке «British Petrolium», денежное содержание «Большой книги» — три миллиона рублей. От премии того же «Дебюта» за вычетом налогов остается 150-160 тысяч рублей, что для молодого автора очень существенно.

 

— Обидно, что мои знакомые, в основном, журналисты, услышав про финал «Дебюта», задавались вопросом: «А кто такой Игорь Савельев?», — негодует Андрей. — Человека, которого приглашал к себе Путин, про которого много писали в башкирской прессе, никто толком не знает. Игорь как ездил на все эти премии четыре года, так ничего, по большому счету, в его жизни не изменилось — ни в материальном, ни в моральном плане. Хотелось бы получить признание за пределами какого-то узкого круга. Совершенно не потому, что мы мечтаем о славе, просто хочется, чтобы говорили о явлениях в литературе, а не в попсовом шоу-бизнесе.

 

 

— Когда один из членов жюри — драматург Елена Гремина — спрашивала нас, какие спектакли мы недавно видели и в какие театры ходим, мы, к сожалению, ничего толком ответить так не смогли, — разводит руками Игорь.

 

— Я думаю, что в Уфе с этим все глухо, — отрезает Андрей. — Москва — столица, там есть и академические театры, и подвалы на сто человек, совершенно разное искусство. А у нас много активной и талантливой молодежи, которая не может реализовать свои возможности. С музыкой эта проблема в какой-то мере решается, а с драматургией дело обстоит также, как и с литературой. Это нынче совсем не популярное занятие. У нас, образно говоря, нет такого подвальчика, где собирались бы актеры, режиссеры и ставили бы что-то хулиганское, в хорошем смысле. А то, что есть — студенческий театр при авиационном университете «Мастерская театральных миниатюр им. Меня» — это зачатки, из которых могло бы что-то родиться, если б этим занялись взрослые и профессиональные люди.

 

 

— С одной стороны проза требует более тщательной работы с текстом, но с другой — менее тщательной проработки условностей, типа единства места, времени, действия. Над этим нужно поломать голову, но затем написать текст уже гораздо легче. Я считаю себя больше специалистом по прозе, поэтому не могу утверждать, что драматургия легче, поскольку опыта в этом у меня нет. «Бледный город» занял у меня меньше времени, но нужно учесть, что пьесу мы писали вдвоем, и требовалось искать возможности состыковаться друг с другом.

 

 

— Мне интересно творить в любых жанрах, в том числе я бы хотел попробовать написать киносценарий. Вот поэзию — точно нет. Я бы не смог в этом ни с кем конкурировать. Когда я читаю стихи, то плохо ориентируюсь в их качестве. А если мне что-то нравится, то понимаю, что так же написать бы не смог, поэтому в этой области совершенно никаких стремлений у меня нет.

 

 

— Для меня писать прозу было бы гораздо сложнее, поскольку здесь основное внимания уделяется непосредственно словам, которые создают атмосферу, картину, — признается Андрей. — Не пробовал, но мне кажется, что это куда сложнее, чем диалог. Я очень люблю фильмы Тарантино, и для меня более привлекательно выписывать диалоги, опираясь на «классику жанра». Если бы я взялся за «коммерцию», то это были бы скорее какие-то забавные истории про мальчиков и девочек, курортные романы про секс, в меру пошлые комедии положений. Выпекал бы эдакие «американские пироги», которые могли б неплохо продаваться.

 

 

Источник: МедиаКорСеть