Ромео и Джульетта. Перевод. А. В. Флори. Акт второй
|
АКТ ВТОРОЙ |
© Перевод А. В. Флори, 1991–2015
АКТ ВТОРОЙ
Сцена первая
Улица.
Входит Ромео.
Ромео
Мою тупую плоть сюда влечет
Ее пылающая сердцевина.
Ее пылающая сердцевина.
Перелезает через стену.
Входят Бенволио и Меркуцио.
Бенволио
Ромео! Брат!
Меркуцио
Он не сошел с ума
И, разумеется, давно в кровати.
Бенволио
Ах, если бы! Но, думаю, он там.
Позвать его?
Позвать его?
Меркуцио
Как духа? Это можно!
Ромео, дух затейницы Любви!
Палимый страстью, пылкий, одержимый!
Ответь: «Ау!», срифмуй «любовь» и «кровь»
Или взбеси мамашу Афродиту:
Насмешкою задень ее сынка —
Незрячего мазилу Купидона:
Малютка старше, чем Мафусаил,
И, зренье потеряв от лет преклонных,
Свел нищенку с царем Кофетуа.
Не внемлет, не идет, не отвечает.
Да жив ли он, наш бедный обезьян?
(The ape is dead)
Так мы найдем сильнее заклинанье.
Душа Ромео! Взором неземным
Очаровательницы Розалины,
Лилейными ланитами, челом
Из мрамора, устами из коралла,
Слоновой костью несравненных стоп
И трепетаньем млечно-белых лядвей
И лона — в общем, списком всех красот
И прелестей твоей бесценной нимфы,
Тебя я заклинаю — воплотись
Хотя бы в том, что от тебя осталось.
Палимый страстью, пылкий, одержимый!
Ответь: «Ау!», срифмуй «любовь» и «кровь»
Или взбеси мамашу Афродиту:
Насмешкою задень ее сынка —
Незрячего мазилу Купидона:
Малютка старше, чем Мафусаил,
И, зренье потеряв от лет преклонных,
Свел нищенку с царем Кофетуа.
Не внемлет, не идет, не отвечает.
Да жив ли он, наш бедный обезьян?
(The ape is dead)
Так мы найдем сильнее заклинанье.
Душа Ромео! Взором неземным
Очаровательницы Розалины,
Лилейными ланитами, челом
Из мрамора, устами из коралла,
Слоновой костью несравненных стоп
И трепетаньем млечно-белых лядвей
И лона — в общем, списком всех красот
И прелестей твоей бесценной нимфы,
Тебя я заклинаю — воплотись
Хотя бы в том, что от тебя осталось.
Бенволио
Когда он воплотится даже в том,
Что от него осталось, — ты исчезнешь.
Что от него осталось, — ты исчезнешь.
Меркуцио
Не думаю. Когда б я ворожбой
Хотел сюда призвать его зазнобу
И в круг ее магический стрелу
Направить — вот тогда другое дело.
А это заклинанье без греха.
Пытаюсь я на имя Розалины
Ромео дух поймать, как на живца.
Хотел сюда призвать его зазнобу
И в круг ее магический стрелу
Направить — вот тогда другое дело.
А это заклинанье без греха.
Пытаюсь я на имя Розалины
Ромео дух поймать, как на живца.
Бенволио
Он, верно, прячется в тени древесной.
А то не удивлюсь я, если он
В полночных испареньях растворен.
Ведь эта ночь сродни его причудам
И так же, как любовь его, слепа.
А то не удивлюсь я, если он
В полночных испареньях растворен.
Ведь эта ночь сродни его причудам
И так же, как любовь его, слепа.
Меркуцио
Но разглядела родственную душу!
Упрятала его от наших глаз,
Расселся он под плодоносным древом
И думает сорвать запретный плод.
Ах, если бы, ах, если бы, Ромео,
Твой плод был перезрелою айвой,
Что даже не надкушена покуда!
Спокойной ночи! Мы пошли домой,
А то недалеко и до простуды.
Упрятала его от наших глаз,
Расселся он под плодоносным древом
И думает сорвать запретный плод.
Ах, если бы, ах, если бы, Ромео,
Твой плод был перезрелою айвой,
Что даже не надкушена покуда!
Спокойной ночи! Мы пошли домой,
А то недалеко и до простуды.
Бенволио
Когда спасаться не желает он,
Спасать его насильно не резон.
Спасать его насильно не резон.
Уходят.
Сцена вторая
Сад Капулетти.
Входит Ромео.
Ромео
Смеется над болезнями здоровый.
На балконе появляется Джульетта.
Но тише! Свет! Так вот ты где, восток!
Джульетта, ослепительное солнце,
Луну завистливую удали,
Больную бледной немочью от мысли,
Что ты, ее служанка, служишь ей
Живым укором — так она ущербна.
В весталках растерявши красоту,
Она от зависти позеленела.
Зеленое к лицу одним рабам,
Оставь его — и будь моей царицей,
Моя любовь! О, знала бы она…
Заговорила? Да, но лишь глазами.
Позволь тебе ответить, милый взор!
Но нет, я чересчур самонадеян:
То просто две ярчайшие звезды
Решили ненадолго удалиться,
Моля глаза возлюбленной моей
На время перейти на их орбиты.
Но если б было все наоборот
И звезды на лицо ее упали,
Джульетта их затмила бы, как день
Любую лампу светом посрамляет,
А эти лучезарные глаза
Наполнили б эфир таким сияньем,
Что птичий хор восславил бы зарю.
Лица коснулась. До чего же сладко
Мне превратиться было бы в перчатку,
Чтоб прикасался я к щекам твоим.
Джульетта, ослепительное солнце,
Луну завистливую удали,
Больную бледной немочью от мысли,
Что ты, ее служанка, служишь ей
Живым укором — так она ущербна.
В весталках растерявши красоту,
Она от зависти позеленела.
Зеленое к лицу одним рабам,
Оставь его — и будь моей царицей,
Моя любовь! О, знала бы она…
Заговорила? Да, но лишь глазами.
Позволь тебе ответить, милый взор!
Но нет, я чересчур самонадеян:
То просто две ярчайшие звезды
Решили ненадолго удалиться,
Моля глаза возлюбленной моей
На время перейти на их орбиты.
Но если б было все наоборот
И звезды на лицо ее упали,
Джульетта их затмила бы, как день
Любую лампу светом посрамляет,
А эти лучезарные глаза
Наполнили б эфир таким сияньем,
Что птичий хор восславил бы зарю.
Лица коснулась. До чего же сладко
Мне превратиться было бы в перчатку,
Чтоб прикасался я к щекам твоим.
Джульетта
О горе мне!
Ромео
Лучистый херувим!
Ты слово обронила — говори же!
Преображаешь ты ночную тьму,
О легкокрылый провозвестник Чуда!
Мы, смертные, следим, изумлены,
Задравши головы, как в высях горних,
Величественно проплываешь ты,
Медлительные тучи раздвигая.
Преображаешь ты ночную тьму,
О легкокрылый провозвестник Чуда!
Мы, смертные, следим, изумлены,
Задравши головы, как в высях горних,
Величественно проплываешь ты,
Медлительные тучи раздвигая.
Джульетта
Ромео, о Ромео, как мне жаль,
Что ты Ромео! Если б ты навеки
Родных оставил, имяизменил...
А впрочем, нет... В любви своей признайся —
И Капулетти я не буду впредь.
Что ты Ромео! Если б ты навеки
Родных оставил, имяизменил...
А впрочем, нет... В любви своей признайся —
И Капулетти я не буду впредь.
Ромео
Немного подождать или ответить?
Джульетта
Я не к тебе, а к имени вражду
Питаю. Ты есть ты, а не Монтекки.
Монтекки — не рука и не нога,
Не облик и не что-либо иное!
А имя — ну зачем тебе оно?
Не потеряет роза аромата,
Когда ее иначе назовут,
Не прикрываясь именем Ромео,
Все совершенства дивные твои
На йоту не изменятся. О милый!
Сними его — оно тебе нейдет:
Оно не ты, хотя бы и отчасти —
И получай меня всю целиком!
Питаю. Ты есть ты, а не Монтекки.
Монтекки — не рука и не нога,
Не облик и не что-либо иное!
А имя — ну зачем тебе оно?
Не потеряет роза аромата,
Когда ее иначе назовут,
Не прикрываясь именем Ромео,
Все совершенства дивные твои
На йоту не изменятся. О милый!
Сними его — оно тебе нейдет:
Оно не ты, хотя бы и отчасти —
И получай меня всю целиком!
Ромео
Ловлю тебя на слове — назови лишь
Меня Любовью — и, перекрещен,
Не буду называться я Ромео.
Меня Любовью — и, перекрещен,
Не буду называться я Ромео.
Джульетта
Кто здесь? Кто ты, затерянный в ночи?
Кто ты, читающий души скрижали?
Кто ты, читающий души скрижали?
Ромео
Теперь не знаю, как себя назвать.
Былое имя я возненавидел,
Моя богиня: ведь оно — твой враг.
Увидев это слово на бумаге,
Ее порвал бы!
Былое имя я возненавидел,
Моя богиня: ведь оно — твой враг.
Увидев это слово на бумаге,
Ее порвал бы!
Джульетта
До моих ушей
И сотни слов еще не долетело,
А я уже узнала голос твой.
Ведь ты Ромео, да? И ты — Монтекки!
А я уже узнала голос твой.
Ведь ты Ромео, да? И ты — Монтекки!
Ромео
Любовь моя, не тот и не другой,
Когда тебе так ненавистны оба.
Когда тебе так ненавистны оба.
Джульетта
Как ты сюда проник? И для чего?
Стена так высока — не перебраться!
Погибнешь ты на месте, если вдруг
Тебя заметит кто-то из домашних!!
Стена так высока — не перебраться!
Погибнешь ты на месте, если вдруг
Тебя заметит кто-то из домашних!!
Ромео
Меня к тебе Любовь перенесла
На легких крыльях. Каменные стены
Ее не устрашат. Она дерзнет
На все, что только в силах человека,
И я не дрогну пред твоей родней.
На легких крыльях. Каменные стены
Ее не устрашат. Она дерзнет
На все, что только в силах человека,
И я не дрогну пред твоей родней.
Джульетта
Но ты рискуешь головой!
Ромео
Так что же,
Когда твой взор пронзает, словно меч —
Иль двадцать лезвий? Но, взглянув теплее,
Меня ты можешь латами облечь,
И ненависть других я одолею.
Иль двадцать лезвий? Но, взглянув теплее,
Меня ты можешь латами облечь,
И ненависть других я одолею.
Джульетта
О небо, скрой его от лишних глаз!
Ромео
А я оденусь покрывалом Ночи.
Но если я тобою не любим,
То хоть бы и увидели — не страшно.
Уж лучше гибель от руки врага,
Чем без любви любимой прозябанье.
Но если я тобою не любим,
То хоть бы и увидели — не страшно.
Уж лучше гибель от руки врага,
Чем без любви любимой прозябанье.
Джульетта
Но кто провел тебя?
Ромео
Одна любовь.
Она была мне лоцманом в исканьях.
Я одолжил ей зрение своё,
Она мне проложила курс. А если
Иносказания оставим мы,
То я не мореплаватель, конечно,
Но за такой добычею, как ты,
Корсаром кинусь даже в Эльдорадо.
Я одолжил ей зрение своё,
Она мне проложила курс. А если
Иносказания оставим мы,
То я не мореплаватель, конечно,
Но за такой добычею, как ты,
Корсаром кинусь даже в Эльдорадо.
Джульетта
Под маской ночи можно не краснеть,
Но от стыда моё лицо пылает
Из-за того, что ты услышал вдруг
Мои неосторожные признанья.
Взять их обратно? Я бы и взяла.
Но полно, полно, что за лицемерье!
Ведь любишь ты? Я знаю, скажешь: «Да».
И я тебе поверю безоглядно.
Ты можешь и поклясться — ну и что?
Смеются божества любовным клятвам,
Как будто лжесвидетельствам. И всё ж,
Мой милый, повтори свои признанья,
Лишенные лукавства. Может быть,
Тебя смущает скорая победа?
Так я насуплюсь, брошу: «Никогда!»,
Короче, разыграю недотрогу,
Коль хочешь побороться за меня.
Увы, увы, я слишком сумасбродна
И даже легкомысленна — всё так.
Но ты поверь, мой дорогой Монтекки,
Моя наивность чище и честней
Уловок многоопытных ханжей.
Я, может, те уловки превзошла бы.
Но для чего? Предательница Ночь
Тебе мои секреты разболтала.
И все ж не думай плохо обо мне —
Я только лишь глупа, а не распутна.
Но от стыда моё лицо пылает
Из-за того, что ты услышал вдруг
Мои неосторожные признанья.
Взять их обратно? Я бы и взяла.
Но полно, полно, что за лицемерье!
Ведь любишь ты? Я знаю, скажешь: «Да».
И я тебе поверю безоглядно.
Ты можешь и поклясться — ну и что?
Смеются божества любовным клятвам,
Как будто лжесвидетельствам. И всё ж,
Мой милый, повтори свои признанья,
Лишенные лукавства. Может быть,
Тебя смущает скорая победа?
Так я насуплюсь, брошу: «Никогда!»,
Короче, разыграю недотрогу,
Коль хочешь побороться за меня.
Увы, увы, я слишком сумасбродна
И даже легкомысленна — всё так.
Но ты поверь, мой дорогой Монтекки,
Моя наивность чище и честней
Уловок многоопытных ханжей.
Я, может, те уловки превзошла бы.
Но для чего? Предательница Ночь
Тебе мои секреты разболтала.
И все ж не думай плохо обо мне —
Я только лишь глупа, а не распутна.
Ромео
Клянусь благословенною Луной,
Покрывшей серебром деревьев кроны...
Покрывшей серебром деревьев кроны...
Джульетта
О, не клянясь изменчивой Луной!
Чтоб ты, подобно ей, не изменился!
Чтоб ты, подобно ей, не изменился!
Ромео
А чем же клясться?
Джульетта
Не клянись совсем.
Иль поклянись собой, благословенным —
В моей кумирне главным божеством.
В моей кумирне главным божеством.
Ромео
Когда любовь пылающего сердца...
Джульетта
Нет, лучше не клянись. Ты для меня —
Источник радости, но я не рада
Помолвке нашей — так она легка,
Скоропалительна, молниеносна.
Мы не успеем молнию назвать
По имени — она уж отсверкала.
Спокойной ночи, милый. Пусть Любовь,
От животворного дыханья Лета,
Пробившаяся, расцветет потом
Роскошными цветами. До свиданья.
Ромео, пусть вольются в грудь твою
Покой имир, что я в груди таю.
Источник радости, но я не рада
Помолвке нашей — так она легка,
Скоропалительна, молниеносна.
Мы не успеем молнию назвать
По имени — она уж отсверкала.
Спокойной ночи, милый. Пусть Любовь,
От животворного дыханья Лета,
Пробившаяся, расцветет потом
Роскошными цветами. До свиданья.
Ромео, пусть вольются в грудь твою
Покой имир, что я в груди таю.
Ромео
Не удовлетворишь меня, родная?
Джульетта
Чем удовлетворить тебя должна я?[1]
Ромео
Прошу в ответ признанья твоего.
Джульетта
Уже давно ты получил его,
Но то признанье возврати скорее.
Но то признанье возврати скорее.
Ромео
Зачем, любовь моя? Не разумею.
Джульетта
Чтобы вручить тебе его опять.
Но прежде я должна им обладать.
Любовь безмерно углубив, я стану
Бездонною, подобно Океану,
Что все сокровища нам раздает,
Не убывая от своих щедрот.
Но прежде я должна им обладать.
Любовь безмерно углубив, я стану
Бездонною, подобно Океану,
Что все сокровища нам раздает,
Не убывая от своих щедрот.
Голос за сценой: «Джульетта!»
Меня зовут. Прости, моя отрада!
Сейчас, сейчас, Кормилица! Иду! —
Немного подожди, Монтекки милый!
Сейчас, сейчас, Кормилица! Иду! —
Немного подожди, Монтекки милый!
Ромео
Блаженная, блаженнейшая ночь!
Но то и страшно — вдруг все это греза?
Явь не бывает сладостной такой!
Но то и страшно — вдруг все это греза?
Явь не бывает сладостной такой!
Джульетта
Еще три слова, дорогой Ромео,
Когда и вправду любишь ты меня
И обвенчаться хочешь — завтра утром
Кормилицу направлю я к тебе,
Затем, чтоб сообщил ты час, и место
Свершенья таинства, и я тогда
На край вселенной двинусь за тобою.
Когда и вправду любишь ты меня
И обвенчаться хочешь — завтра утром
Кормилицу направлю я к тебе,
Затем, чтоб сообщил ты час, и место
Свершенья таинства, и я тогда
На край вселенной двинусь за тобою.
Нянька (за сценой)
Джульетта!
Джульетта
Да, сейчас! — Но если, ты
Недоброе замыслил, умоляю…
Нянька
Джульетта!
Джульетта
Говорят тебе, сейчас! —
Тогда оставь меня с моей печалью.
Так утром я кормилицу пришлю.
Так утром я кормилицу пришлю.
Ромео
Клянусь тебе души моей спасеньем...
Джульетта
Всё, милый, доброй ночи, мне пора.
Уходит.
Ромео
В ночи, где нет Джульетты, нет добра.
Школяр с уроков улетает мигом,
Но не спешит назад, к постылым книгам.
Вот так и я не тороплюсь домой.
Школяр с уроков улетает мигом,
Но не спешит назад, к постылым книгам.
Вот так и я не тороплюсь домой.
Джульетта возвращается.
Джульетта
Ромео, о Ромео милый мой!
Тебя я, как сокольничий, звала бы,
Мой сокол, но кричать я не вольна,
Иначе грот, где Эхо обитает,
Был сотрясен бы именем твоим,
А нимфа смолкла бы, обезголосев!
Тебя я, как сокольничий, звала бы,
Мой сокол, но кричать я не вольна,
Иначе грот, где Эхо обитает,
Был сотрясен бы именем твоим,
А нимфа смолкла бы, обезголосев!
Ромео
Душа моя, что там теперь живет,
Опять ко мне взывает. Нежный голос
Серебряною музыкой звенит.
Опять ко мне взывает. Нежный голос
Серебряною музыкой звенит.
Джульетта
Ромео!
Ромео
Что, любовь моя?
Джульетта
Когда же
Кормилицу прислать мне?
Ромео
К девяти.
Джульетта
Пришлю. Но это вечность! Да, лет двадцать!
Зачем, однако, я тебя звала?
Зачем, однако, я тебя звала?
Ромео
Остаться мне, пока ты не припомнишь?
Джульетта
О, если так, не буду вспоминать.
Наполню память я одним тобою,
Наполню память я одним тобою,
Ромео
Тогда и я забуду обо всем,
Что вне тебя, — и здесь навек останусь.
Что вне тебя, — и здесь навек останусь.
Джульетта
Пора. Светает. Воля бы моя —
Ты б улетел не дальше воробья,
Которого девчонка выпускает,
За лапку ниточкою привязав,
Крылатый пленник рвется на свободу,
Но держит нить из ревности его.
Ты б улетел не дальше воробья,
Которого девчонка выпускает,
За лапку ниточкою привязав,
Крылатый пленник рвется на свободу,
Но держит нить из ревности его.
Ромео
Так приручи меня — я стану птицей.
Джульетта
Я лаской уморила бы тебя.
Что ж, до свиданья, милый, до свиданья.
Прощание, с печалью наряду,
Полно очарования такого,
Что до утра прощаться я готова.
Что ж, до свиданья, милый, до свиданья.
Прощание, с печалью наряду,
Полно очарования такого,
Что до утра прощаться я готова.
Ромео
Пускай покой останется с тобой.
И отчего я только не покой!
Неся в груди любовную истому,
Я поспешу теперь к отцу святому.
И отчего я только не покой!
Неся в груди любовную истому,
Я поспешу теперь к отцу святому.
Уходят.
Сцена третья
Келья брата Лоренцо.
Входит брат Лоренцо, неся корзину.
Брат Лоренцо
Рассвет уже смеется сероокий
Над ночью. Золотятся на востоке
Исчерченные светом облака[2]
И, будто пьяница из кабака,
Уж сумрак клочковатый понемногу
Ползет, изнеможен, в свою берлогу.
Выкатывает Гелиос опять
Палящим оком росы испарять.
Ночь целую опять провел без сна я,
Различные растенья собирая,
Как водится, они в себе таят
Целебный сок — но и смертельный яд.
Предназначение Земли двоится —
Она для нас и чрево, и гробница.
Подобные же свойства обрели
Все порожденья матери-Земли.
Не сыщется травы иль минерала,
В которых зло бы только обитало,
В них, кажется, сокрыт один лишь яд,
А примени, как должно, — исцелят,
Наоборот, прекраснейшие вещи
Порою изменяются зловеще,
Когда их по незнанью дураки
Употребят Натуре вопреки.
Мы, люди, в заблуждении жестоки,
Мешаем с добродетелью пороки
И отличить задача тяжела
Зло мнимое от подлинного зла.
Как перемешаны они в растенье,
Так в нас идет боренье света с тенью.
И если зло в той схватке победит,
Изгложет нас, как розу паразит.
Над ночью. Золотятся на востоке
Исчерченные светом облака[2]
И, будто пьяница из кабака,
Уж сумрак клочковатый понемногу
Ползет, изнеможен, в свою берлогу.
Выкатывает Гелиос опять
Палящим оком росы испарять.
Ночь целую опять провел без сна я,
Различные растенья собирая,
Как водится, они в себе таят
Целебный сок — но и смертельный яд.
Предназначение Земли двоится —
Она для нас и чрево, и гробница.
Подобные же свойства обрели
Все порожденья матери-Земли.
Не сыщется травы иль минерала,
В которых зло бы только обитало,
В них, кажется, сокрыт один лишь яд,
А примени, как должно, — исцелят,
Наоборот, прекраснейшие вещи
Порою изменяются зловеще,
Когда их по незнанью дураки
Употребят Натуре вопреки.
Мы, люди, в заблуждении жестоки,
Мешаем с добродетелью пороки
И отличить задача тяжела
Зло мнимое от подлинного зла.
Как перемешаны они в растенье,
Так в нас идет боренье света с тенью.
И если зло в той схватке победит,
Изгложет нас, как розу паразит.
Входит Ромео.
Ромео
Мир твоему почтенному чертогу.
Брат Лоренцо
O, Benedicite! Хваленье Богу!
Но кто обитель посетил мою
В столь ранний час? A, так же, узнаю!
Ты поднялся так рано! Что такое?
Иль не дает мигрень тебе покоя?
Понятно, что не спится старику —
Заботы и болячки начеку.
Но юность-то всегда поспать готова,
Не зная ни того и ни другого.
Ее Натура, может быть, одну
Располагает к золотому сну.
Какие же невзгоды одолели
Тебя, что ты так рано встал с постели?
А впрочем, я догадываюсь сам
И голову на отсеченье дам,
Что ты не спал.
Но кто обитель посетил мою
В столь ранний час? A, так же, узнаю!
Ты поднялся так рано! Что такое?
Иль не дает мигрень тебе покоя?
Понятно, что не спится старику —
Заботы и болячки начеку.
Но юность-то всегда поспать готова,
Не зная ни того и ни другого.
Ее Натура, может быть, одну
Располагает к золотому сну.
Какие же невзгоды одолели
Тебя, что ты так рано встал с постели?
А впрочем, я догадываюсь сам
И голову на отсеченье дам,
Что ты не спал.
Ромео
Занятие иное
Влекло меня, отец.
Брат Лоренцо
Господь с тобою!
Так ты и Розалина…
Ромео
Кто? Ах, да!
Той глупости давно уж нет следа.
Брат Лоренцо
Вот этим я обрадован немало.
И что ж тебя иное привлекало?
И что ж тебя иное привлекало?
Ромео
С врагиней я сегодня пировал
И поражен был ею наповал,
Но оказалось, что раненье это,
По счастью, не осталось без ответа.
И, обоюдной мукою горя,
Тебя мы призываем в лекаря.
Освобождаю душу от вражды я —
И недруги мне стали как родные.
И поражен был ею наповал,
Но оказалось, что раненье это,
По счастью, не осталось без ответа.
И, обоюдной мукою горя,
Тебя мы призываем в лекаря.
Освобождаю душу от вражды я —
И недруги мне стали как родные.
Брат Лоренцо
На исповедь, в которой смысла нет,
Получишь ты бессмыслицу в ответ.
Что означают экивоки эти?
Получишь ты бессмыслицу в ответ.
Что означают экивоки эти?
Ромео
Что я люблю Джульетту Капулетти.
Душой друг другу мы принадлежим —
И этот наш союз нерасторжим.
Хоть небо нас связало благосклонно,
Соединенье нужно по закону,
И умоляем мы тебя о том,
Вот дела суть. Подробности — потом.
Душой друг другу мы принадлежим —
И этот наш союз нерасторжим.
Хоть небо нас связало благосклонно,
Соединенье нужно по закону,
И умоляем мы тебя о том,
Вот дела суть. Подробности — потом.
Брат Лоренцо
Святой Франциск! Ну и метаморфоза!
А Розалина что ж, былая греза?
Любовь сосредоточена у вас
Не в сердце, а в зрачках неверных глаз.
Из-за нее ты проливал такие
Потоки слез! Мой Бог! Jesu Maria!
Рассолом распалял ты аппетит,
Той соли след пока еще не смыт,
Туманом стонов ты затмил светило,
Меня твое стенанье оглушило.
«О Розалина!» — ты рыдал — и что ж?
Так измениться! Ну и молодежь!
Раз стойкости недостает мужчине,
То слабость женская — не грех отныне.
А Розалина что ж, былая греза?
Любовь сосредоточена у вас
Не в сердце, а в зрачках неверных глаз.
Из-за нее ты проливал такие
Потоки слез! Мой Бог! Jesu Maria!
Рассолом распалял ты аппетит,
Той соли след пока еще не смыт,
Туманом стонов ты затмил светило,
Меня твое стенанье оглушило.
«О Розалина!» — ты рыдал — и что ж?
Так измениться! Ну и молодежь!
Раз стойкости недостает мужчине,
То слабость женская — не грех отныне.
Ромео
Ты сам за ту любовь бранил меня!
Брат Лоренцо
То не любовь была, а трескотня.
Ромео
Тогда и лучше удалиться в склеп ей[3].
Брат Лоренцо
Чтоб новую родить — еще нелепей?
Ромео
О нет, моя любовь теперь не та.
Джульетта Розалине не чета.
Джульетта Розалине не чета.
Брат Лоренцо
От Розалины не было укрыто,
Что ты читал, не зная алфавита.
Но, юный сумасброд, пусть даже так,
Я вижу в этом чувстве добрый знак
И бракосочетание устрою,
Чтобы покончить с древнею[4] враждою.
Что ты читал, не зная алфавита.
Но, юный сумасброд, пусть даже так,
Я вижу в этом чувстве добрый знак
И бракосочетание устрою,
Чтобы покончить с древнею[4] враждою.
Ромео
Идем скорее — или я умру!
Брат Лоренцо
О нет, мой сын, поспешность не к добру.
Глупец спешит и смерти не боится,
А мудрецу не стоит торопиться.
Глупец спешит и смерти не боится,
А мудрецу не стоит торопиться.
Уходят.
Сцена четвертая
Улица.
Выходят Бенволио и Меркуцио.
Меркуцио
Черт! Да куда ж Ромео запропал?
Что ж, так и не добрался он до дома?
Что ж, так и не добрался он до дома?
Бенволио
До отчего, по крайней мере, — нет.
Меркуцио
Совсем свихнулся из-за Розалины —
Поганки бледной!
Поганки бледной!
Бенволио
Да, говорят, Тибальт
Ему какое-то письмо отправил.
Ему какое-то письмо отправил.
Меркуцио
О, это вызов, жизнью поручусь!
Бенволио
Ромео сможет на него ответить.
Меркуцио
Любой грамотей в состоянии ответить на письмо вполне удовлетворительно.
Бенволио
Но только Ромео даст Тибальту полное удовлетворение[5].
Меркуцио
Зато сам он смертельно неудовлетворен. Его сразили черные глаза этой белокурой бестии. Отрава любовной песенки влилась ему прямо в ухо — так что он попал под дурное влияние любви. Некий маленький паршивец расщепил ему сердце стрелой, и в таком состоянии отвечать Тибальту!
Бенволио
Да что такое Тибальт?
Меркуцио
Он почище предводителя котов — это я тебе говорю. В вопросах этикета — сущий церемониймейстер. Фехтует — как поет, идеально соблюдая такт. Сделает паузу, потом раз — два, а на три — окончание его песенки уже в твоей груди, и твоя собственная песенка спета. Для шелковых пуговиц это сущая напасть. Бретёр — и какой бретёр! Маэстро до кончиков ногтей, до тонкостей изучил все первые и вторые поводы к поединку. Ах, его убойное passado, а его punto reverso, а уж его hai!
Бенволио
Что — его?
Меркуцио
Hai. Люэс на всех этих нелепых, гугнивых, манерных кривляк, уродующих родные слова противоестественными ударениями на новый лад. Только и слышишь от них: «Чрезвычайно изящные гужи, с остроумными украшениями» (в смысле — ремешки к портупеям) или «Джентльмен, полный самых законченных достоинств, обаятельный в обращении и прекрасной наружности»[6]! Нас уже достал этот иностранный гнус, эти несносные жеманницы[7], эти pardonnez-mois! Мартышки перенимают новомодные ужимки и даже на стул не могут сесть без выкрутасов. Эти мне бонбошки!!
Бенволио
Ромео, Ромео идет!
Меркуцио
Это не Ромео, а ходячий роман. Ромео, измени конец своего имени — и ты превратишься в роман без конца, бесконечный роман в стихах, подобных сонетам Петрарки. Только рядом с твоим идолом его Лаура — просто посудница, разве что зарифмована была куда лучше. Дидона — чумазая язычница, отродясь не знавшая купели. Клеопатра — тоже чересчур смуглая леди, прямо как цыганка. Елена — лебедь, но с такими лебедьми (или, может, лебеделлами[5]) лучше не связываться. У Геро тоже подмоченная репутация. Даже сероглазая прелестница Фисба не идет ни в какое сравнение с твоим предметом. Синьор Ромео, bonjour, это французское приветствие под стать твоим французским рейтузам. Хорошенький сюрприз ты нам устроил этой ночью!
Ромео
Приветствую вас обоих, И что же за сюрприз?
Меркуцио
Сокрытие, друг любезный, сокрытие. По-твоему, это учтиво — скрыться так внезапно?
Ромео
Прости, дорогой Меркуцио. Я спешил. Иначе я распрощайся бы со всей куртуазностью.
Меркуцио
Но я надеюсь, что ты с ней все-таки не распрощался?
Ромео
С куртуазностью мы неразлучны.
Меркуцио
Да уж, куртизировать ты мастер.
Ромео
О, я цвет куртуазности.
Меркуцио
Цвет, конечно, розовый?
Ромео
Розы я предпочитаю на башмаках.
Меркуцио
Бенволио, выручай! Мое остроумие спотыкается!
Ромео
А ты его подстегни и пришпорь, а то проиграешь.
Меркуцио
Где мне угнаться за табуном твоих мыслей! Каждое твое чувство несется галопом быстрее всех моих, вместе взятых. Что я, по-твоему, жеребец?
Ромео
А ни с чем другим тебя и не спутаешь.
Меркуцио
Лягнуть тебя, что ли…
Ромео
Нет, нет, не лягайся, добрый жеребенок.
Меркуцио
Твои замечания слишком хлестки.
Ромео
Так жеребца и надо подхлестывать — ты не находишь?
Меркуцио
Со своим длинным языком ты обращаешься как с плетью, сплетник ты эдакий.
Ромео
Если я касаюсь этой плетью тебя, тогда ты — наиглупейшая из моих сплетен. Ты глуп, как сивый мерин.
Меркуцио
Зато твоя дурь, как я теперь вижу, прошла. Узнаю прежнего Ромео, с которым общаться — одно удовольствие. Естественно, что твое естество берет верх над причудами любви, которая почти превратила тебя в дурака, что носится взад и вперед со своими глупостями.
Бенволио
Довольно! Довольно!
Меркуцио
Ты хочешь, чтобы я удовлетворился, не проникая вглубь?
Бенволио
Не проникая вглупь, иначе ты зайдешь слишком далеко.
Меркуцио
Ошибаешься, я ужекончил и продолжать не намерен.
Появляются нянька и Пьетро.
Ромео
Ну и облачение!
Меркуцио
Галера! Галера!
Бенволио
Ты прав, их действительно две: за юбкой тащатся[8] штаны.
Нянька
Пьетро!
Пьетро
Слушаю!
Нянька
Мой веер, Пьетро!
Меркуцио
Да, милый Пьетро, прикрой эту образину веером: он куда привлекательнее.
Нянька
Пошли вам Господь доброго утра, судари.
Меркуцио
Пошли вам Господь доброй ночи, сударыня.
Нянька
Да нешто сейчас ночь?
Меркуцио
Почти, сударыня. Блудливая стрелка часов пошла по двенадцатому кругу — значит, дело к ночи.
Нянька
Да ну вас! И что вы за человек такой?
Ромео
Человек, сударыня, которого Бог сотворил на зло самому себе.
Нянька
Хорошо сказано: сотворил назло самому себе! Господа, не знаете ли вы, где найти молодого Ромео?
Ромео
Я мог бы это сказать, хотя за время ваших поисков он несколько состарился. Так или иначе, изо всех, кто носит означенное имя, я старший. Возможно, худший, но уж какой есть!
Нянька
И это хорошо сказано.
Меркуцио
Зато это плохо сказано. Разве худшее может быть хорошим? Оно худшее.
Нянька
Ежели вы и впрямь Ромео, то мне нужно с вами поговорить конвиденциально, то есть с глазу на глаз.
Бенволио
Она его заманивает к кому-нибудь на ужин.
Меркуцио
Сводня! Сводня! Сводня! Ату ее!
Ромео
Кого ты травишь?
Меркуцио
Да так, прости, Господи, старую. Не зайца же! Разве что того, который из-за своей старости никак не сойдет за скоромное.
Хоть с мясом схож,
Не страшен все ж
И на Страстной неделе:
Ведь заяц бел
Уж зачерствел,
И вы б его не съели.
Не страшен все ж
И на Страстной неделе:
Ведь заяц бел
Уж зачерствел,
И вы б его не съели.
Кстати, о еде. Мы у вас обедаем — ты не забыл?
Ромео
Сейчас, погоди.
Меркуцио
Прощайте, устаревшая сударыня!
Уходит вместе с Бенволио.
Нянька
Скатертью дорога. А скажите-ка, сударь, что это за язычник такой языкатый?
Ромео
Это человек, сударыня, который слушает только себя. За минуту скажет столько чепухи, сколько за месяц не выслушаешь.
Нянька
Попробовал бы он ко мне сунуться со своей чепухой! Уж я бы ему показала! Да я одна уложу на обе лопатки двадцать таких вот ухарей![9] А кабы даже силы не хватило, нашла бы я на него управу — будьте уверены! Ишь ты! Вот маклак![10] Будто я ему девочка или распутница. (Пьетро) А ты что стал как пень? Чего ты позволяешь всякому прощелыге поднимать меня на смех и изощряться надо мной и так и эдак!
Пьетро
Да разве кто-нибудь пытался подминать вас наспех и извращаться над вами так и эдак? Я бы тут же выхватил шпагу — явсегда за нее хватаюсь, как только приспеет добрая заваруха и если закон на моей стороне.
Нянька
Видит Бог, у меня от расстройства все поджилки трясутся! Ах, какой пакостник! Одно слово — маклак! Ну да ладно. Мне с вами, сэр, нужно перекинуться словечком-другим. Я вам уже сказала, что разыскиваю вас — и вот для чего. Меня послала к вам молодая леди, а уж зачем — это я вам потом объясню, а пока хочу сказать, что если вы только затеваете шуры-муры, чтобы заманить ее в рай для дураков (a fool’s paradise), то это грех, так и знайте. Леди еще совсем молоденькая, и по отношению к такой благонравной девице было бы очень… неблагонравно устраивать всякие фигли-мигли.
Ромео
Кормилица, передай своей юной леди привет, и клянусь тебе, что…
Нянька
Ах ты, добрая душа! Передам, все как есть передам. Вот она обрадуется!
Ромео
Погоди, нянька! Что ты ей передашь? Я ведь ничего еще не сказал.
Нянька
Как же, сэр! Вы клянетесь, а это, насколько я понимаю, не хухры-мухры, а очень даже благие намере́ния.
Ромео
Так передай, чтоб вечером она пошла на исповедь. Брат Лоренцо над нами совершит святой обряд.
Возьми себе положенную пеню.
Нянька
Нет, я ни пенни, сударь, не возьму.
Ромео
Бери же.
Нянька
Значит, вечером сегодня?
Придет, не сумлевайтесь.
Ромео
Ну, а ты,
Любезная кормилица, тогда же
Постой у врат аббатства. Я слугу
С веревочною лестницей отправлю,
Чтобы на брамсель счастья моего
Вскарабкаться по ней сегодня ночью.
Прощай, привет хозяйке от меня.
Будь нам верна, в долгу я не останусь.
Постой у врат аббатства. Я слугу
С веревочною лестницей отправлю,
Чтобы на брамсель счастья моего
Вскарабкаться по ней сегодня ночью.
Прощай, привет хозяйке от меня.
Будь нам верна, в долгу я не останусь.
Нянька
Пошли вам Бог здоровья. Только, сэр…
Ромео
Что, добрая кормилица?
Нянька
Слуга-то
Не подведет? А то ведь говорят,
Что двое тайну лишь тогда хранят,
Когда мы вычтем одного.
Что двое тайну лишь тогда хранят,
Когда мы вычтем одного.
Ромео
Не бойся.
Мой человек надежнее, чем сталь.
Нянька
Ну и ладно, сэр. Моя-то, голубушка, такая славная леди! Господи! Господи! Когда она была еще малюточкой… Да, сэр, покушается на нее один джентельмен — граф Парис, — но ей, душеньке, легче посмотреть не какого-нибудь гада или аспида, чем на него. Я ее иногда подначиваю: вот бы тебе, говорю, выйти за графа. Так, верите ли, она вся побелеет, как белый свет... А что, «розмарин» и «Ромео» с одной буквы пишутся?
Ромео
С одной, нянюшка. Оба — с буквы Р.
Нянька
Ох, баловник! Ррр! Да нешто с такой собачьей буквы такие слова начинаются! Это я наверняка знаю, потому что моя леди сочиняет любовные куплетцы — все про вас да про этот розмарин. И уж какие складные! Вот бы вам послушать!
Ромео
Кланяйся же своей леди.
Нянька
А то! Поклонюсь тыщу раз!
Ромео уходит.
Пьетро!
Пьетро
Слушаю?
Нянька
Забирай мой веер и пойдем.
Уходят.
Сцена пятая
Сад Капулетти.
Входит Джульетта.
Джульетта
Кормилицу отправила я в восемь,
Придет, сказала, через полчаса.
Или она его не разыскала?
Нет, нет, не может быть! Она хрома.
Герольдами Любви должны быть мысли,
Скользящие в эфире в десять раз
Стремительнее, чем лучи Светила,
С угрюмых гор сметающие мрак.
Недаром быстрокрылые голубки
В Венерину повозку впряжены
И Купидон быстрее ветра мчится.
В зените Солнце. Путь его дневной
Дошел до середины. Вот и полдень.
Как долги ожидания часы!
О, верно, от любви воспламенившись,
Резвей мяча скакала бы она,
Чтоб перебрасывались мы вестями
С моим возлюбленным, тогда ее
К Ромео бы мое метало слово
С его словами наперегонки.
Но что вы за подмога, старики!
Играете как будто мертвецов вы,
От юных бесконечно далеки,
Холоднокровны, тяжелы свинцово.
Придет, сказала, через полчаса.
Или она его не разыскала?
Нет, нет, не может быть! Она хрома.
Герольдами Любви должны быть мысли,
Скользящие в эфире в десять раз
Стремительнее, чем лучи Светила,
С угрюмых гор сметающие мрак.
Недаром быстрокрылые голубки
В Венерину повозку впряжены
И Купидон быстрее ветра мчится.
В зените Солнце. Путь его дневной
Дошел до середины. Вот и полдень.
Как долги ожидания часы!
О, верно, от любви воспламенившись,
Резвей мяча скакала бы она,
Чтоб перебрасывались мы вестями
С моим возлюбленным, тогда ее
К Ромео бы мое метало слово
С его словами наперегонки.
Но что вы за подмога, старики!
Играете как будто мертвецов вы,
От юных бесконечно далеки,
Холоднокровны, тяжелы свинцово.
Входят нянька и Пьетро.
Летит, моя голубушка! Ну, что?
Нашла его? Спровадь скорее Пьетро!
Нашла его? Спровадь скорее Пьетро!
Нянька
Ступай, голубчик, у ворот постой.
Пьетро уходит.
Джульетта
Родная, няня! Ну же! Бога ради!
Как ты мрачна! Известия грустны?
А ты поведай их, смеясь над ними.
А если радостны — тогда зачем
Ты в сладость песни добавляешь уксус?
Как ты мрачна! Известия грустны?
А ты поведай их, смеясь над ними.
А если радостны — тогда зачем
Ты в сладость песни добавляешь уксус?
Нянька
Ох, тяжко! Ноют косточки — беда!
Такие-то концы — в мои года!
Такие-то концы — в мои года!
Джульетта
Ну, говори! Я за одно лишь слово
Скелет свой подарить тебе готова!
Родная, говори же, говори!
Скелет свой подарить тебе готова!
Родная, говори же, говори!
Нянька
Неймется ей! Вот егоза, ей-богу!
Ох, нету сил и дух перевести!
Ох, нету сил и дух перевести!
Джульетта
Однако у тебя хватает силы
Расписывать бессилие своё!
Все эти предисловия намного
Длинней повествованья самого
Нет или да? — открой хотя бы это!
А дальше, так и быть, я подожду.
Да или нет? — открой хотя бы это!
Расписывать бессилие своё!
Все эти предисловия намного
Длинней повествованья самого
Нет или да? — открой хотя бы это!
А дальше, так и быть, я подожду.
Да или нет? — открой хотя бы это!
Нянька
Нет, нет, и нет! Не могу я сказать, что одобряю твой выбор. До чего же ты всё-таки неразборчивая... Ромео! Нет, не орел...[11] С другой стороны, внешность у него очень даже ничего, ноги вот тоже… превосходные ноги, просто нечеловеческие[12]. Ну, и руки, плечи там, фигура — об этом я вообще не говорю, это ни в какие ворота не лезет (в смысле — не идет ни в какие сравнения). Н-да... Он, конечно, не цветок куртизанства[13], но, право слово, такой смирный — сущий агнец. Короче говоря, делай, что хочешь, но остерегайся Божьей кары! А что, обед уже был?
Джульетта
Нет! Нет! Но, погоди, к чему все это?
Что он тебе сказал по существу?
Что он тебе сказал по существу?
Нянька
О Боже! Ой, спина! Ой, поясница!
А голова на двадцать черепков
Готова расколоться. Ну, не стыдно
Кормилицу гонять туда-сюда?
Ведь эдак ты и в гроб меня загонишь!
А голова на двадцать черепков
Готова расколоться. Ну, не стыдно
Кормилицу гонять туда-сюда?
Ведь эдак ты и в гроб меня загонишь!
Джульетта
Прости, дорогая, мне очень жаль, что тебе нездоровится. Но все-таки, милая, милая, милая нянюшка, не тяни. Что тебе сказал мой возлюбленный?
Нянька
Твой возлюбленный, как человек порядочный, и учтивый, и почтительный, и вежливый, и, я уверена, благородный, сказал… А где мать твоя?
Джульетта
Где моя мать? То есть, как где? Дома, естественно. Где же еще? И что за дикий ответ: мой возлюбленный, как человек учтивый, сказал: Где мать твоя?
Нянька
Свят, свят! Матерь Божья! Вот разгорячилась-то! Э, милая! Такие, значит, припарки моим бедным косточкам! Что ж сама не пошла-то?
Джульетта
Начинается! Что тебе сказал Ромео?
Нянька
Идешь ты сегодня вечером к духовнику?
Джульетта
Разумеется.
Нянька
Иди же в монастырь. Тебя под вечер
Твой суженый там будет поджидать.
И там же брат Лоренцо втихомолку
Окрутит вас. Ой, загорелась как!
Иди же в монастырь. А я тем часом
За лестницей схожу: твой птицелов
К тебе в гнездо по ней и проберется.
Ну, все, пошла обедать. Чай, теперь
Могу передохнуть? Из-за тебя я
Свои больше кости утруждаю.
Но ладно, погоди, взойдет луна —
Тогда и ты потрудишься сполна.
Иди же в монастырь.
Твой суженый там будет поджидать.
И там же брат Лоренцо втихомолку
Окрутит вас. Ой, загорелась как!
Иди же в монастырь. А я тем часом
За лестницей схожу: твой птицелов
К тебе в гнездо по ней и проберется.
Ну, все, пошла обедать. Чай, теперь
Могу передохнуть? Из-за тебя я
Свои больше кости утруждаю.
Но ладно, погоди, взойдет луна —
Тогда и ты потрудишься сполна.
Иди же в монастырь.
Джульетта
К своей отраде
Пойду. Прости, родная, Бога ради.
Уходят.
Сцена шестая
Келья брата Лоренцо.
Входят брат Лоренцо и Ромео.
Брат Лоренцо
Так небо лучезарно в этот час,
Что как бы не нахмурилось в дальнейшем.
Что как бы не нахмурилось в дальнейшем.
Ромео
Аминь, аминь. Но это не беда.
Все мыслимые беды не превысят
Минуты счастья с ней наедине.
Свяжи нас только узами святыми.
Джульетту я своею назову —
А там пусть людоедка смерть приходит!
Все мыслимые беды не превысят
Минуты счастья с ней наедине.
Свяжи нас только узами святыми.
Джульетту я своею назову —
А там пусть людоедка смерть приходит!
Брат Лоренцо
Но, сын мой, у трагических страстей
Трагической бывает и развязка.
То — Валтасаров пир, и торжество
Падением и гибелью чревато.
Совокупленье серы и огня
Рождает взрыв — и погибают оба.
Когда чрезмерна сладость, даже мед
Покажется отравой тошнотворной.
В своей любви умереннее будь —
И век ее растянется надолго.
Festina lente — медленно спеши.
Кто мчит во весь опор, тот опоздает.
А вот и леди. Не идет — парит.
Такая ножка монастырских плит
Не изотрет. Играя, пронесется
Любовь искуснее канатоходца
По паутинной нити, может быть,
И даже не прогнется эта нить.
Легка беспечность!!
Трагической бывает и развязка.
То — Валтасаров пир, и торжество
Падением и гибелью чревато.
Совокупленье серы и огня
Рождает взрыв — и погибают оба.
Когда чрезмерна сладость, даже мед
Покажется отравой тошнотворной.
В своей любви умереннее будь —
И век ее растянется надолго.
Festina lente — медленно спеши.
Кто мчит во весь опор, тот опоздает.
А вот и леди. Не идет — парит.
Такая ножка монастырских плит
Не изотрет. Играя, пронесется
Любовь искуснее канатоходца
По паутинной нити, может быть,
И даже не прогнется эта нить.
Легка беспечность!!
Джульетта (входя)
Мой отец духовный!
Приветствую тебя!
Брат Лоренцо
За нас двоих
Пусть поблагодари тебя Ромео.
Джульетта
Тогда всю душу явложу в привет,
Чтоб всей душой Ромео мне ответил.
Чтоб всей душой Ромео мне ответил.
Ромео
Джульетта, если счастие твое
С моим сопоставимо, и при этом
Ты можешь выразить его сильней,
То упои мелодией сладчайшей
Окрестный воздух. Пусть твои слова
Передадут восторг невыразимый,
Который так переполняет нас.
С моим сопоставимо, и при этом
Ты можешь выразить его сильней,
То упои мелодией сладчайшей
Окрестный воздух. Пусть твои слова
Передадут восторг невыразимый,
Который так переполняет нас.
Джульетта
Не сотрясаньем воздуха богата
Любовь — но делом. Сущностью она
Гордится — но отнюдь не словесами.
Зачем мне состояние свое
Описывать, не будучи банкротом?
Оно теперь настолько возросло,
Что не сочла бы я и половины.
Любовь — но делом. Сущностью она
|
АКТ ВТОРОЙ |
Зачем мне состояние свое
Описывать, не будучи банкротом?
Оно теперь настолько возросло,
Что не сочла бы я и половины.
Брат Лоренцо
Ну что ж, не тратя времени, пойдем.
До той поры не будете вдвоем,
Покуда права не приобретете
Одной душою быть в единой плоти.
До той поры не будете вдвоем,
Покуда права не приобретете
Одной душою быть в единой плоти.
Уходят.
[1] Вариант:
Ромео
Не отдарив меня, уйдешь, родная?
Джульетта
Но чем же отдарить тебя должна я?
В оригинале:
Romeo
O, wilt thou leave me so unsatisfied?
Juliet
What satisfaction canst thou have to-night?
[2] Варианты: пронизанные светом, линованные светом, пронзенные лучами.
В оригинале:
Chequering the eastern clouds with streaks of light.
[3] Еще одно неосторожное предсказание печального финала. Но может быть, все проще: этой репликой Ромео подал брату Лоренцо идею мнимых похорон Джульетты? Переводчик склонен к этой версии. Впрочем, «склепа» у Шекспира нет, это добавление переводчика «в духе оригинала».
[4] Вариант: с ветхою враждою.
[5] В смысле удовлетворения, т. е. сатисфакции.
[6] Читатели, конечно, узнали высказывания Озрика. Это вольность, но тоже «в духе автора»: у Шекспира часто встречаются переклички между разными пьесами.
[7] Контаминация названий двух комедий Мольера. Не только причуда молодого переводчика (это моя первая завершенная работа над драматургией Шекспира), но и стремление, как и в предыдущем случае, обозначить стилистику речи и поведения тех, о ком говорит Меркуцио (эвфуизм и прециозность). Но здесь есть еще один смысловой оттенок — смена парадигм (разложение Ренессанса) выражается и стилистически: трезвого ренессансного реалиста Меркуцио (вспомним его издевательства над «пророческими» снами), в конце концов, одолевают «извращенные» маньеристы.
[8] Вариант: волочатся.
[9] Скрытая отсылка к песне про «ухаря купца». Срав. у Шекспира выше: I pray you, sir, what saucy merchant was this, that was so full of his ropery?(Нянька о Меркуцио).
[10] Еще одно обыгрывание слова merchant. В словаре Д. Н. Ушакова:
МАКЛА́К, маклака, муж. (устар, презр.). Посредник при мелких торговых сделках, перекупщик (срав. с тем, что Меркуцио называет Няньку сводней, т.е. тоже посредницей. Она ему платит той же монетой.)
[11] Произносится с интонацией Н. Мордюковой. В оригинале: Romeo! no, not he…
[12] В оригинале: yet his leg excels all men’s.
[13] Нянька в предыдущей сцене словно услышала заявление Ромео «О, я цвет куртуазности!» в ответ на реплику Меркуцио «Да уж, куртизировать ты мастер». Хотя она не могла этого слышать, потому что появилась гораздо позже. Кстати, в оригинале: he is not the flower of courtesy.
© Гайдин Б. Н., ред., комп. верстка, 2010
